Это безумие, детка (СИ)

– У нас в магазине такое не продают… – нерешительно сказала Роэл. – Да и вечер уже…

– В Харви Николс езжай, – раздраженно перебил Леоне. – Такси возьми. Давай, куколка, давай, шевели своей красивой задницей! Впрочем, если хочешь, чтоб я сдох, можешь и не торопиться.

Харви Николс был VIP-магазином для элиты в центре Буковеня, где продавались продукты экстра-класса. От ценников Роэл поначалу пришла в легкий ступор, но затем вспомнила, что Гаспар дал денег и ее отпустило. В мясном ряду Роэл, к своему огромному удивлению, углядела освежеванную тушу лани. Целиком она ее покупать не стала, потому что просто не утащила бы. Взяла вырезку, сердце убитого сегодня утром в лесах под Буковенем животного ей так же любезно продали и завернули.

При виде девушки с огромным фирменным пакетом, который она еле-еле дотащила, Гаспар приподнялся. Зрачки его сузились, а ноздри затрепетали.

– Иди-ка, прогуляйся, солнышко, – велел Леоне, даже на нее не глядя. Его целиком и полностью занимал пакет с мясом.

Ничего не говоря, Роэл захватила жакет, и, закрыв Гаспара в собственной квартире на ключ, вышла в сумерки. Прохладный вечерний воздух немного охладил разгоряченные щеки. Под ходьбу хорошо думалось, это успокаивало и отвлекало от навязчивой мысли, что она окончательно и безоговорочно спятила. Ведь с замочком Маттиоли она может не подчиняться ему… Почему тогда подчиняется? Укрывает? Покупает ему мясо?! Но размышлять над этим не хотелось, поэтому Роэл купила себе большую мороженку и, в целом, очень приятно провела время. Она бы прогулялась и подольше, если не начался дождь.

Когда вернулась, Гаспар спал на ее диване. Дышал при этом ровно и спокойно, а лоб на ощупь казался холодным (что, наверное, было хорошо). Фирменный пакет Харви Николс бесследно исчез вместе со своим содержимым. Роэл не нашла его даже в мусорке.

Девушка бросила жакет на кресло и на цыпочках двинулась в ванную.

– Ляг со мной, – совершенно не сонным голосом попросил Гаспар. – Не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого. Просто ляг рядом, Роэл…

Она опешила – впервые он назвал ее по имени, и в его устах оно прозвучало так мягко, так напевно… Быть может, сейчас она совершает самую большую ошибку в своей жизни, но… Роэл подошла к Гаспару и осторожно опустилась рядом. Ответив на его обьятье, прижалась лбом к его ребру, чувствуя под пальцами прохладную гладкую кожу, нашла его пальцы и переплела со своими. От него пахло кровью. Кровью и холодом, но этот запах не был противен – он показался даже родным. И в то мгновение, прижатая к его сердцу, Роэл впервые за всю жизнь почувствовала себя на своем месте. Поняла, что высшее для нее счастье – уснуть рядом с ним, не размыкая объятий, под звуки дождя и далекой грозы.

– Эй, куколка, спишь? – уже в полудреме услышала Роэл голос Гаспара. – А чего там болтал докторишка? Правда, что перед тем, как разбиться на своем «Жуке», ты видела ламию?

– Ну, он считал, будто я помешалась на почве любви к тебе и мое сознание так тебя спроецировало. И все мои кошмары – следствие той самой любви, – сонно пробормотала Роэл и покрепче к нему прижалась.

Но поспать Гаспар не дал – вместо этого сильно, даже грубо принялся тормошить девушку.

– Расскажи, что тебе снилось, куколка! Это важно!

– Мне снился… снился ад, Гаспар, – тихо проговорила Роэл, вглядываясь в темноте в его лицо.

Он выслушал ее – от первого до последнего слова. Про неживую девушку в кабинке туалета с разведенными ногами, меж которых сочилась кровь. Про все эти страшные психоделические сны о мире с багровыми небесами и о обсидиановом дворце, в недрах которого отвратительный толстяк насиловал и пожирал жертв Водолея, обреченных на вечные муки молодых красивых девушек, которые не могли умереть, потому что уже были мертвы. Про черного козла с глазами, похожими на вишни, возникшего перед ее капотом и будто свитого из тумана. Про жуткие фотографии, показанные Егишем и про статьи в старых газетах. А еще про слепую женщину из лечебницы Святого Трифона, которая переливала компот из стакана в стакан и говорила: «Я хочу найти свою дочь».

– Вот что, куколка, завтра ты соберешь вещи и уедешь из города, – сказал Гаспар, прервав долгое молчание, которое воцарилось после ее рассказа. Впервые в его тоне не было всегдашней дурашливости или насмешки. Впервые он был предельно серьёзен, и от этого стало страшно. – Купишь билет на самолет, улетишь на другой конец земли и никому, слышишь, никому не посмеешь сообщить, где ты прячешься.

 – Но Феб Дюпон сказал, что это мои галлюцинации! – голос подвел Роэл, и она долго не могла выговорить последнее слово.

– Феб Дюпон был идиотом, куколка, – Гаспар поднялся и, ковыляя, подошел к распахнутому окну, за которым шелестел дождь. – Мне нужно поговорить с отцом.

– Что?! Но ты же говорил, не собираешься с ним видеться…