Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение

Участие в совместном ритуале и совместном смехе над анекдотами способствовало производству публик своих, иногда временных, мимолетных, но при этом не менее важных. Возникновение таких временных публик своих между самыми разными людьми, включая малознакомых и совсем незнакомых, было одним из самых важных социальных результатов ритуала совместного рассказывания и слушания анекдотов и совместного смеха над ними. Благодаря участию в этом совместном ритуале, раз за разом, подтверждался на личном опыте каждого человека тот факт, что большинство людей вокруг было такими же «нормальными», такими же своими, как и ты, — то есть относилось к советскому авторитетному дискурсу соответствующим образом[319]. Иными словами, участие в ритуале давало возможность совместно признавать наличие парадоксов и несоответствий позднесоветской системы: того, что все принимают участие в их воспроизводстве лишь на уровне формы, и того, что благодаря этому все живут нормальной жизнью. Именно этот результат общественного циркулирования анекдотов подразумевается Синявским в приведенной выше цитате: «Приятно видеть человека, настроенного на анекдоты, предрасположенного к анекдотам. Значит, свои люди. Понимаем с полуслова. Сошлись»[320]. Важно также, что относительно фиксированная, неизменная структура каждого отдельного анекдота, а также всего ритуала их рассказывания давала возможность участникам не анализировать подробно, почему они одновременно участвуют и в этом ироничном действии, и в воспроизводстве символов и ритуалов советской системы.

В позднеперестроечный период — в конце 1980-х — начале 1990-х — частота ежедневного рассказывания анекдотов резко сократилась, новых анекдотов стало появляться намного меньше и, что особенно важно, ритуал их беконечного коллективного рассказывания практически исчез из повседневного общения большинства граждан бывшего СССР и других социалистических стран Восточной Европы.

Этот факт был замечен многими исследователями и журналистами в тот период и часто обсуждался в прессе и личных беседах^{490}. В первые послесоветские годы многие вновь сетовали, что анекдотов теперь почти не осталось. Анекдоты про недавнее советское прошлое к тому времени утратили былую актуальность, а новых анекдотов появлялось немного. Тратить время на их бесконечное рассказывание стало не только неинтересно, но и сложно. Времени на это теперь просто не было. Одновременно с уходом этого ритуала из устного общения появилось огромное количество печатных коллекций анекдотов с названиями вроде «История СССР в анекдотах»^{491}. В этих изданиях анекдоты приводились в отрыве от контекста их былого рассказывания; они собирались как чисто исторический материал, как свидетельство безвозвратно ушедшей эпохи, а не как живое фольклорное явление сегодняшнего дня. В 1995 году журнал «Огонек» сожалел о том, что анекдоты, некогда бывшие неотъемлемой частью живого общения, передававшиеся из уст в уста и смаковавшиеся в нескончаемых беседах, неожиданно совсем исчезли из нашей повседневности. А бесконечные тома мертвых печатных сборников анекдотов, появившихся в годы поздней перестройки и после распада СССР, не способны занять их место^{492}. В 1997 году Ефим Курганов назвал эти сборники «кладбищами анекдотов»^{493}.