Это было недавно, это было давно...

Владимир Кунин Это было недавно, это было давно...

Смолоду Виталий Петрович занимался черт знает чем.

Он демобилизовался из армии в начале пятидесятых годов, двадцати четырех лет от роду, вернулся в свой большой областной город, купил на барахолке аттестат об окончании какой-то мифической средней школы и поступил в первый попавшийся институт без экзаменов. Тогда еще, слава Богу, были такие льготы для демобилизованных.

Протянул Виталий Петрович с грехом пополам до третьего курса, плюнул на высшее образование и ушел работать в такси водителем. Благо он семь лет в армии шоферил.

За полгода Виталий Петрович постиг все премудрости: научился ездить на «соньке» — не включая таксометра (деньги за проезд в собственный карман), насобачился оттягивать трос спидометра — фонарик погашен, а счетчик не стучит: результат тот же — на себя вкалываем! Наблатыкался клиентов «заряжать»: оплата по договоренности. «А куда ты денешься, голубь сизокрылый, если три часа ночи, а машины ни одной?»

Перестал стесняться «отстегивать на лапу» кому надо, от кого в эту минуту зависела его судьба таксерская; расписание прихода самолетов и поездов, как таблицу умножения, вызубрил.

И полтора года пахал как проклятый — через день по шестнадцать часов из-за баранки не вылезал. «Капусту» делал. Денежку зарабатывал.

К концу второго года в такси так ему надоел весь этот крутеж арапский, что Виталий Петрович послал таксомоторный парк к едрене фене, рассчитался и месяца три не работал — приглядывался. Созерцал. Жизнь вообще... Себя в этой жизни. Пока деньжата были.

Кончилась денежка, и Виталий Петрович вдруг оказался в областной филармонии — ассистентом у фокусника...

Помотала его филармония от Мурманска до Кушки и от Львова до Владивостока. И это было очень хорошо, потому что Виталий Петрович страсть как не любил торчать на одном месте подолгу!

Отношения с фокусником сложились поначалу самые разлюбезные. Виталий Петрович не просто ассистировал фокуснику — он почти всю иллюзорную аппаратуру фокусника усовершенствовал. Да еще и сам пару трюков выдумал к приспособления для этих трюков своими руками сотворил.

А вот этого, оказывается, не нужно было делать! Фокусник сразу к Виталию Петровичу переменился — стал придираться по пустякам, покрикивать на Виталия Петровича. Испугался, что его ассистент ему же конкуренцию и составит — выделится в собственный номер, как когда-то сам фокусник выбился в люди.

Вот и начал поедом есть, Виталия Петровича, и дошел до того, что просто-напросто обвинил его в воровстве какой-то дряни, которую сам и припрятал...

Виталий Петрович набил фокуснику морду, получил год условно и ушел в рыболовецкий флот простым матросом на СРТ — средний рыболовецкий траулер. Ловил рыбку во всех морях и океанах без заходов в иностранные порты. Чтобы как бы чего не вышло...

По четыре, по пять месяцев в году берега не видел. И заскучал до смертной тоски. Так невмоготу ему сделалось от ежедневного гнетущего однообразия, что Виталий Петрович еле дождался конца того последнего рейса, после которого очутился почему-то в цирке! Служащим по уходу за животными...

Месяц — один город, месяц — другой, месяц — третий...

Руководил аттракционом народный артист, фамилию которого Виталий Петрович знал с детства. Это был добрый пожилой человек, страдавший неизлечимым хроническим алкоголизмом. Все его запои начинались на пятьдесят третий, пятьдесят пятый день абсолютно трезвого существования и продолжались не более шести-семи дней.

На эту изнурительную неделю он куда-то пропадал, словно проваливался сквозь землю. Где он бывал в эти кошмарные дни, никто из служащих аттракциона не знал.

Возвращался народный артист в цирк выбритым, пахнущим дорогим одеколоном, с набрякшим, измученным сизовато-серым лицом и трясущимися руками.

К Виталию Петровичу, как и ко всем своим остальным пяти служащим, народный артист относился очень добросердечно и внимательно. А для Виталия Петровича даже прошиб, казалось бы, непробиваемую стену — добился того, что Виталию Петровичу, несмотря на судимость, разрешили поездку с аттракционом в Чехословакию на целых три месяца.

Когда цирк возвратился из этой поездки и все участники программы были распущены по отпускам, Виталий Петрович уехал к себе домой и там вдруг написал большой рассказ.

Спустя некоторое время рассказ напечатали.

Он написал второй рассказ. И второй напечатали!

Это Виталия Петровича совсем сбило с толку — он распрощался с цирком, сел, как говорится, на хлеб и воду и стал писателем...

Через три голодных года у Виталия Петровича в Москве вышла первая книжка. В маленьком издательском предисловии с умилением и восторгом были перечислены все профессии, которые перепробовал Виталий Петрович в своей жизни.