Это было...(СИ)

С непривычки дергаясь от щекотки, Волк нервничал. Происходило что-то ему доселе непонятное, однако от ее легких порхающих прикосновений действительно становилось легче. Густая масса, состоящая из непонятных приятно пахнущих трав, которые Агата так вдруг смешала, снимала тупую ноющую боль, к которой, если честно, он уже и привык в силу своей волчьей натуры. Но не отговаривать же Красную шапочку? Раз хочет его лишний раз погладить, он ничего не имеет против. Он бы и сам последовал примеру Агаты, погладив и ее, но сейчас Волк полностью растаял в ее ласках.

Его никто никогда не гладил, за исключением того раза, когда она об этом попросила. Никто никогда не заботился о нем, не проявлял беспокойства. В последний раз это делала мать, но это было давным-давно, когда он был еще маленьким серым комочком, еле стоявшим на своих четверых.

Он отчетливо помнил то время, когда был сопливым щенком. Его семью убили, и с тех пор он остался один. Хищник перестал быть кому-то нужным кроме бескрайнего леса, что взрастил в тени своих крон этого серого черта, заменив ему и мать, и отца. Оставшись один, так он и дожил до этого дня. Да. А ведь словно все это было еще вчера – это противное, вечно сосущее чувство голода, отнимавшее все его силы. Это отсутствие тепла, когда ветры, дожди и метель трепали его загривок. Эта боль от ссадин – неудачная охота на оленя или на вепря, пока он сам на своих ошибках познавал искусство охотника. Это сейчас любая тварь боится его, замирает в страхе, заслышав тихую поступь хищника, а тогда он стыдливо зализывал свои раны, озираясь в страхе по сторонам – как бы никто не увидел, как маленький волчонок закусывает губу, чтобы не заскулить от боли и от этого беспомощного одиночества.

Неужели это все было позади? Он не мог в это поверить. Теперь его лечили, гладили, а несколько минут назад прижимали к себе и целовали теми самыми губами, которые Агата в силу сосредоточенности теперь едва закусывала. Ее явно беспокоило состояние Волка, а он… Он понимал, что именно этого и хотел, когда увидел ее впервые. Хотел этого ее беспокойства о себе, хотел этого странного томного блеска в глазах, когда она смотрела на него. Хотел этих прикосновений, от которых по всему телу пробегали стаи мурашек. Хотел чтобы она вот так просто сидела рядом с ним, никуда не исчезая. И все же его не покидало определенное беспокойство. Будучи хозяином леса, Волк всегда был уверен – лес никуда от него не убежит, а вот Красная шапочка подобного доверия не внушала.

- Агата… – отвлеченная от своей работы девушка внимательно на него посмотрела. – А ты… Ты Хюберта тоже лечила?

- Что?! – она искренне удивилась, не понимая столь хищного волчьего интереса к молодому охотнику, а поэтому, ничего не подозревая, просто ответила. – Нет! Волк, я лишь недавно поняла, о чем мне раньше шептали травы, а он в последнее время и не болел.

- Хм… Шептали?

- Ну, бабушка так это называет. – Агата нанесла последний мазок, и опустив рубашку на живот Волка, довольно посмотрела на него, ожидая улыбки в ответ, но хищник лишь больше нахмурился.

- То есть, т-ты хочешь сказать. Если бы он заболел, ты бы и его погладила?

- Погладила? Позволь тебя спросить. Почему тебя так интересует господин Хюберт?

- Пф! – хозяин леса, усевшись на кровати, ревниво прищурился. – Он смотрит на тебя как я иногда.

- Как это?

- Словно пытается представить тебя без твоей шкуры.

- Без моей шкуры? – широко раскрыв глаза, она нечаянно предположила. – Ты имеешь в виду без платья?

- Да.

- Волк! – ахнула девушка такой наглости своего друга. Хищник был настолько искренен, что не сразу понял той ошибки, которую так нечаянно совершил – о таких вещах человеческим самкам говорить не полагалось.

- Н-нет. Я не… – и зачем он об этом заговорил! Опять все из-за этого Хюберта. – Я не то имел в виду. Я не пытаюсь…Твоя шкура, … платье. Оно мне очень нравится,… и-и-и то, что под ним. – а зачем это то он ляпнул?! Хотя это же правда. – Ты очень красивая, Агата, и...

- Ч-что?

Еле слышно повис в спальне этот ее робкий вопрос. Девушка не поверила своим ушам. Едва приоткрыла рот от удивления, а потом покраснела. Видимо, она не ослышалась, и желтые глаза Волка лишь подтверждали это. Ее действительно считали красивой. Не смотря на ее темные глаза, не смотря на непослушные локоны, что струились по плечам, не смотря на это ее выцветшее старое платье и отсутствие алого румянца на щеках. Видимо ему было совершенно все равно, что ее волосы не цвета спелой пшеницы, а глаза не переливаются оттенками лазури как у заправской деревенской красавицы.

- Правда? – неуверенно спросила она его, в тайне боясь услышать отрицательный ответ. – Мне никто никогда этого не говорил.