Это было в Ленинграде. У нас уже утро

— И когда меня укачало, как мальчишку? — спросил Доронин, чувствуя, как утихает боль в виске.

— Не в том дело, — поспешно ответила Вологдина, — главное в том, что вы пошли. Сами, сами хотели узнать! А море и не таких дядей укачивает.

Доронин почувствовал, как что-то сдавило ему горло.

— Ну… спасибо, — с трудом выговорил он.

Вологдина подошла к нему и некоторое время стояла молча, словно хотела ещё что-то сказать, но потом раздумала.

Глава VIII

Советская страна щедро посылала свои дары на Южный Сахалин. Во Владивостоке на товарной станции вырастали горы грузов, пришедших сюда из Москвы, Ленинграда, Свердловска, Горького, Челябинска, Ростова…

Не существовало такого предмета, который не был бы нужен на Южном Сахалине.

Лебёдки для шахт и портов, сеялки и плуги для колхозов, семена для посевов, суда для рыбников, книги, медикаменты, мебель, посуда, оборудование для бумажных комбинатов и для нефтепромыслов — всё это было здесь необходимо.

И люди тоже были очень нужны. И они готовы были ехать сюда. Во Владивостоке за билетами на Сахалин выстраивались нескончаемые очереди. В Хабаровске люди штурмовали «Аэрофлот». Шутка сказать: вместо нескольких суток изнурительного морского пути всего два с небольшим лётных часа! Правда, лететь нужно над Татарским проливом, иногда в густом тумане, над Сихотэ-Алиньским хребтом, где болтанка бывает посильнее, чем в море, но бог с ней, с болтанкой! Зато всего два часа с небольшим!

В Москве действовал Русанов. Во всех правительственных и партийных учреждениях его вопросы ставились вне всякой очереди. Он беседовал с президентом Академии наук: на Сахалине должна быть база Академии! А пока её нет, нельзя ли срочно поручить учёным разработку жизненно важных для Сахалина вопросов: как наладить местное производство строительных материалов, особенно кирпича и асфальта, как вырастить на сахалинской земле овощи…

Русанов штурмовал министров: срочно требовались оборудование и кадры, кадры и оборудование. Десятки вербовщиков разъезжали по стране. И первым из них, самым убеждённым, страстным, настойчивым, был сам Русанов.

Разрешив в Москве сотни сложнейших вопросов, он скоростным рейсом летел домой: сутки с небольшим до Хабаровска плюс два с половиной часа до острова. Едва успев появиться в своём кабинете, он уже снова говорил с Москвой, с Хабаровском, с Владивостоком, с секретарями райкомов, директорами предприятий, капитанами пароходов…

Через неделю Доронин поехал в порт, чтобы встретить пароход с людьми, прибывающими на Сахалин.

Он выехал на полуторке, погрузив в кузов брезентовую палатку, чан для кипячения воды — так называемый «титан», посуду, несколько табуреток и небольшой запас провизии. «Уж не думает ли наш директор открыть в порту чайную?» — острили ему вслед.

Доронин отмалчивался. Он хорошо помнил, чего ему хотелось, когда он высадился на этом острове. Очень хотелось выпить чего-нибудь горячего — чаю, кипятку хотя бы. А ещё больше хотелось, чтобы кто-нибудь встретил…

«Где-то теперь выступает тот фокусник? — подумал Доронин. — Наверное, уже успел вернуться на материк!»

До порта добирались долго, но приехали как раз вовремя — пароход уже бросал якорь на рейде.

Доронина поразил внешний вид порта. Здесь стало гораздо оживлённей. Около пирса стояли тракторы, видимо только что привезённые на берег; у самой воды поднимались горы грузов. Рабочие катили к пристани рулоны бумаги. Мычали коровы, пугливо озираясь и поводя рогами. Грузовые машины задним ходом подбирались к башне, сложенной из ящиков.

Поручив сопровождавшим его рабочим раскинуть палатку и вскипятить воду, Доронин забрался на первый же катер и минут через пятнадцать уже болтался на штормтрапе.

Перемахнув через палубные поручни, он увидел людей, столпившихся в ожидании высадки.

«Так, так, — подумал он, — вот и я совсем недавно тоже стоял на палубе и с опаской смотрел на эту неприветливую суровую землю…»

Теперь он чувствовал себя совсем иначе. Теперь он приехал сюда как хозяин, как представитель той земли, на которой этим людям предстояло жить и работать.

И вдруг ему захотелось крикнуть громко, на весь пароход:

«Слушайте меня, товарищи! Многие из вас с опаской глядят на эту землю… Не бойтесь, товарищи! Честное слово, это неплохая земля, и вы сами в этом скоро убедитесь… Правда, здесь надо трудиться, но где же на советской земле можно жить лодырем?»

Но он не произнёс ни слова и медленно пошёл по палубе, пристально вглядываясь в лица приехавших.

Строго говоря, то, что он задумал, было не вполне законно. Все вновь прибывшие рыбаки обычно поступали в распоряжение главка, и уже главк распределял их по комбинатам. Но Доронин точно знал, что на его комбинат будет послано тридцать рыбаков. Он не видел решительно ничего плохого в том, что заранее познакомится с этими рыбаками. Ведь главку, в конце концов, совершенно безразлично, Иванов или Петров поедет работать на рыбокомбинат, где директором товарищ Доронин…