Это было в Ленинграде. У нас уже утро

— А с материка давно? — спросил он.

— Да мы уже местные, — отозвался парень, — считай, второй год здесь воюем.

Доронину понравилось это слово.

«Да, именно „воюем“, — подумал он. — С природой, с японской кустарщиной, с отсталыми людьми. На этой земле уже появились первые постоянные жители».

Доронин вспомнил свою первую ночёвку в тайге, под брезентом, бок о бок с рыбаками, которых он тогда назвал пионерами. Как изменились люди с тех пор!..

Сейнер Дмитрия Весельчакова — один из тех, что вышли на поиски косяков, — бороздил неспокойное ночное море.

Было очень темно. Дул восточный ветер. Медленно надвигался туман. Сейнер шёл на юг. Волны расходились за ним двумя расширяющимися полосами. В них то вспыхивали, то гасли голубые и зелёные огоньки. Казалось, что где-то в глубине зажигаются крошечные лампочки и горят холодным, меркнущим светом.

На корме разговаривали два рыбака: молодой парень и старик.

Перегнувшись через борт, парень зачарованно смотрел на подводные огни.

— Вот чудо какое! Сказали бы раньше — не поверил! — поволжски окая, тихо проговорил он.

— Никакого нет чуда, — равнодушно ответил старик. — Фосфорное свечение от мелких рачков.

— Вот бы выловить, а? Должно, вроде наших светлячков?

— Не сделано ещё такого крючка, чтобы этого рака поймать, — снисходительно ответил старик, — инфузория он, понял? Рак-черноглазка, называется «эуфазида». Ясно?

Сейнер мелко вздрагивал и покачивался на ходу. Иногда откуда-то из темноты налетала невидимая шипящая волна, и тогда туча брызг обрушивалась на палубу.

— Трудное дело в такую темь судно водить, — боязливо сказал парень, — то ли дело река! Фарватер известен, берега видать, все тебе ясно как на ладони.

— Река! — с пренебрежением повторил старик. — Детская забава! Настоящий рыбак на реке жить не может. На реке люди без размаха живут.

— Ну, это ты брось! — неожиданно оборвал его парень. — Размах от человека зависит, а не от… воды. Мы на Волге такие путины проводили… Я, правду сказать, реку больше люблю. Река — определённое дело. Всё понятно, куда течёт и откуда. А в море разума нет. Разлилось вот так миллионы лет назад и лежит, переваливается…

— Это ты про море!.. — возмущённо начал старик.

— Эй, на корме, разговорчики! — крикнул из рубки Весельчаков. — Смотреть надо!

Дмитрий стоял у штурвала. Тускло светила укреплённая на потолке маленькая лампочка. Он внимательно вглядывался в темноту. Справа по борту ещё были видны далёкие огоньки комбината, а слева и впереди простиралась непроницаемая ночная тьма.

Сельди не было. Ветер переменился. Теперь он дул с юга. Огни комбината удалялись. А сельди всё не было.

Дмитрий напряжённо всмотрелся в темноту. Может быть, они рано вышли на разведку? Может быть, сельдь кочует ещё на большой глубине или медленно идёт где-нибудь в сотне километров от берега?

Он взглянул на компас и повернул штурвал, уходя мористее.

И вдруг ему показалось… Он перегнулся через штурвал, высунулся в смотровое окно. Может быть, ему только показалось?

Но впереди в самом деле появилось нечто смутно-белесое, похожее на Млечный Путь в далёком безлунном небе.

Дмитрий почувствовал, как дрожь прошла по всему его телу. Теперь он уже не сомневался, что видит косяк сельди.

Прижав рот к переговорной трубе и едва сдерживаясь, чтобы не закричать, Дмитрий сказал:

— Вижу косяк. На корме, приготовиться! Ход самый полный!

Содрогаясь и вздымая за собой водопад брызг, сейнер ринулся навстречу косяку. Но в этот момент Дмитрий увидел справа по борту ещё один косяк сельди.

Колесо штурвала тотчас завертелось в противоположную сторону.

Теперь нужно было сманеврировать и соединить косяки друг с другом. Сейнер, словно хищный ястреб, стал описывать круги, в центре которых находилась рыба. С каждым разом круги все сужались. Когда сейнер слишком близко подходил к косяку и задевал его край, в воде вспыхивали тысячи отблесков.

— Приготовить шлюпку! — скомандовал Дмитрий.

На корме сразу засуетились люди, что-то загремело, и шлюпка тяжело опустилась в невидимую воду.

Вскоре косяки сомкнулись. Чуть фосфоресцировал след погружающегося в море невода.

— Стоп! — скомандовал Весельчаков.

Мгновенно всё стихло. Сейнер перестал вздрагивать. Качка усилилась. Рыбаки с баграми в руках бежали к носу. Застучала лебёдка.

Оставалось сделать самое главное: вплотную соединить концы выметанного невода и потянуть нижнюю подбору. Тогда рыба окажется в глухом мешке.

Из рубки вынесли электрическую лампу. На палубе стало светло. Чёрная морская вода засветилась яркими бликами. Снова застучала лебёдка, и из-за борта потянулись наматываемые канаты. Светлое пятно словно закипело: рыба металась, почувствовав движение стенки невода.

Наконец невод выбрали. В нём трепетали тысячи, десятки тысяч небольших сине-чёрных рыбок. При ярком электрическом свете их чешуя играла миллионами маленьких огоньков.

Глава XIX