Это было в Праге. Том 1. Книга 1. Предательство. Книга 2. Борьба

– Нет, ты неправа. Настоящая, чистая любовь ничего не боится. В лагерях и я, и мои друзья видели такую любовь – большую, человеческую. Одного заключенного, поляка Станислава (фамилии его сейчас не помню), полюбила немка. И он ее полюбил. Он сидел в лагерях, а она работала весовщиком на военном заводе. Там они тайком и встречались. Она всем пожертвовала ради него, помогла подготовить побег шестерым товарищам, в том числе и Станиславу. Когда он неожиданно заболел, она полтора месяца, рискуя жизнью, прятала его в своей комнатушке. А потом, когда Станислав поправился, она стала укрывать других наших товарищей. Потом она ушла со Станиславом в лес, к патриотам. Нет, любовь не помешала им бороться ни за свое, ни за общее счастье.

Мария помолчала, а потом спросила с неловкой усмешкой:

– Ну, а ты, Антонин… тоже, как я, решил остаться одиноким на всю жизнь?

Антонин поднялся.

– Нет, нет! Я человек со всеми его желаниями, слабостями и стремлением к счастью. Признаюсь, я влюбчивый человек. Помнишь, как я в тебя влюбился? То-то… А когда бежал из лагерей, мы встретили в лесу девушку. И говорили-то с ней каких-нибудь две-три минуты, потом ушли дальше. Я еще никому не признавался в этом, но так запала в мою душу эта девушка, что я решил было вернуться к ней. Теперь все прошло… Но тогда искренне верил, что вернусь.

– Ну хорошо, иди, тебе пора, – с усилием сказала Мария, чувствуя, как замерло ее сердце. – Очень нужны мне твои любовные истории.

– Ладно, ладно, не буду, – засмеялся Антонин и крепко, как товарищ, пожал ей руку на прощанье.

Глава двадцать вторая

Прошла осень. Начался листопад. Все порывистей дул ветер, и уже чувствовался в нем – особенно по утрам – жалящий холодок, предвестник недалеких заморозков. Ночная роса подолгу держалась в траве, испарялась лишь к полдню. С лесных великанов дубов, щелкая о землю, падали янтарные огрузневшие желуди.

Оделись в золотые ризки белоствольные березы. Запламенели трепещущие осины. Алым огнем горели рябины. Крепился только орешник, да еще шиповник в низинах, и гордились своим вечнозеленым нарядом строгие ели. Все природные цвета рассыпала по лесу осень и ткала из них яркий причудливый узор.

Высоко в небе, укрытые облаками, плыли на юг косяки журавлей, с земли было слышно их прощальное курлыканье.

Вечерело.

По змеящимся тропкам, по укрытым золотыми листьями полянам пробирались через лес партизаны. Отягченные автоматами, винтовками и всяким другим оружием, с которым они не расставались даже во сне, люди шли неторопливо. Боевой день притомил их.

С запада, с востока, с юга стекались представители трех отрядов к месту бригадного собрания. Шли послушать, прибывшего в лес уполномоченного подпольного центра сопротивления, узнать о братьях словаках, открыто поднявшихся на борьбу с фашистскими оккупантами.

Когда бригада выстроилась замкнутым четырехугольником, сквозь плотные ряды партизан вышел в центр нестарый еще человек. Он был без головного убора, и его рыжеватые волосы шевелились и лохматились под порывами ветра.

Комиссар бригады, стоявший в строю, сделал два шага вперед и громко объявил:

– Слово имеет представитель Центрального комитета коммунистической партии товарищ Милецкий.

Звонкий голос комиссара вызвал эхо; оно прокатилось по лесу и замерло.

Стих говор, покашливанье. Установилась полная тишина. И вдруг ясно донесся из лесу короткий, похожий на автоматную очередь перестук дятла.

Милецкий, поворачиваясь, оглядел ряды партизан и начал сильным, но хрипловатым голосом:

– Боевые друзья! Товарищи! Я впервые пришел к вам в лес с радостными вестями.

Он сделал несколько шагов вдоль ближней к нему стороны четырехугольника и продолжал:

– Мне сказали, что вы слушали передачу из Банской Быстрицы от двадцать девятого августа. В ней говорилось о том, что в Словакии началось восстание. Братья словаки поднялись против предателей народа и немецких оккупантов. К тридцатому августа партизаны захватили государственную границу на юге, междуречье до самой Жилины на западе, Ораву, Малую Татру, Высокие Татры на севере. Словацкий национальный совет объявил мобилизацию, и под ружье встали сорок пять тысяч словаков…

Крики «наздар», «ура» и дружные хлопки в ладоши огласили засыпающий лес. Кверху поднялись автоматы, винтовки. Партизаны восклицали: «Наз-дар Гот-вальд!»

Через несколько минут, когда возбуждение утихло, Милецкий продолжал речь.

Он сказал, что всенародное восстание в Словакии стало возможным лишь в результате побед Советской армии. Словаки с первых дней своей борьбы чувствуют надежную братскую помощь советских людей. Не проходит ни одной ночи, когда бы над освобожденной территорией не появлялись советские самолеты, сбрасывающие винтовки, автоматы, пулеметы и боеприпасы для партизан. Советские солдаты бьются плечо о плечо со словаками и кровью скрепляют великую дружбу свободолюбивых народов. Советские офицеры командуют многими партизанскими отрядами. С советским командованием координируются наступательные операции и основные удары восставшего народа.