Это было жаркое, жаркое лето

— Ну, все готовы? — спросил он, заметив, что бутылка опустела. — Тогда слушай сюда!.. Всем встать в линию вот здесь, — он указал на место метрах примерно в десяти от привязанного мужичка, — теперь передернуть затвор и дослать патрон в патронник. — Он внимательно контролировал, как подельники выполняют команду и убедившись, что они все делают правильно, передернул затвор и сам. — Теперь снять с предохранителя и ждать моего сигнала…

Он искоса поглядывал на Мелкого — тот все еще пребывал в заторможенном состоянии и его неуверенные движения напоминали действия водолаза-глубоководника, словно на него давила неимоверная по своей тяжести толща воды. Удивительно, но как показалось Голованову, мужичок-бомж взирал на происходящее с таким видом, словно все эти приготовления его совсем не касались. Может, он просто не верил, что все происходит на полном серьезе? Действительно, мыслимое ли дело — средь бела дня человека, прогуливающегося по лесу, хватают какие-то вооруженные парни и привязывают к дереву, чтобы привести в исполнение какой-то свой дурацкий, на ходу придуманный приговор! А может, он просто потерял дар речи от страха… Или, может, ему надоело вести никчемный образ жизни, подкармливаясь втихаря на огородных участках и каждый день ломая голову, где сегодня придется ночевать?.. Как бы то ни было, бомж просто молчал, глядя на вовсю распоряжающегося главаря, который изо всех сил пытался скрыть вдруг охвативший его мандраж…

— Приготовиться!.. — крикнул тот громким голосом, подбадривая в первую очередь самого себя и слегка пустив при этом петуха. И затянув паузу — видимо последние команды давались ему с трудом, — сказал, немножко кривляясь и работая на публику:

— Может, у приговоренного есть какое-нибудь последнее желание? Или он хочет сказать последнее слово?.. — И, не дождавшись ответа, повторил:

— Приготовиться!.. — Шайка вразнобой подняла карабины, причем Соколу пришлось пихнуть локтем стоящего рядом Мелкого, чтобы тот исполнил команду.

— Будь ты проклят, ублюдок… — тихо, глядя прямо в глаза Голованову, вымолвил мужичок. — По его штанам медленно расплывалось мокрое пятно.

— Пли! — слегка истерично заорал тот и… — На несколько томительных секунд нависла какая-то леденящая кровь тишина. — Пли! — еще раз взвизгнул Голова и первым нажал на спусковой крючок…

Раздался оглушительный грохот, грубо нарушивший лесной покой и он почувствовал, как в плечо сильно ударило отдачей, при этом Голова даже не понял, попал ли вообще в цель…

Все словно только и ждали первого выстрела — сразу загрохотало продолжение, резко запахло отработанными пороховыми газами, а мужичок, несколько раз дернувшись в опутывающих его веревках, обмяк всем телом, бессильно уронив голову на грудь. Теперь уже было отчетливо видно, что в него попали — на груди заалела кровь, быстро пропитывая несвежую рубашку, видневшуюся через распахнутый мешковатый пиджак. Все застыли, словно не веря себе, что все-таки решились на такое страшное дело. Голованов, от которого сейчас требовались решительные действия лидера, с трудом преодолевая тошноту, начавшуюся с неприятного ощущения в желудке и докатившуюся уже до самого горла, с усилием сглотнув, под напряженными взглядами подельников, превратившихся несколько секунд назад в самых настоящих убийц, двинулся в сторону неподвижно висящего тела. Старательно подражая героям любимых американских боевиков, преодолев отвращение, он приподнял веки мужичка.

— Мертв! — уверено заявил он, несмотря на то, что и понятия не имел, зачем в фильмах делают именно так. — И хотя сильнее всего в этот момент ему хотелось убраться подальше от этого трупа, вынужденное прикосновение к которому еще больше усилило позывы тошноты, он, изображая уверенное спокойствие, принялся внимательно осматривать тело.

— Одна попала в грудь… — бормотал он негромко. — Одна в живот. Ага, еще одна в грудь… Где же остальные? Есть! — наконец нашел он. — В плечо! — И медленно распрямляясь, испытующе поглядел на приятелей, которые замерли неподвижно и немного растерянно, видимо, не до конца пока осознав, что они только что натворили.

— Кто не выстрелил?

Дрын, опомнившись, пожал плечами:

— Я нормально попал, гадом буду. — Он наконец обрел способность двигаться и, первое что сделал — положил карабин на траву в явном стремлении избавиться на время от этой опасной штуки.

— Я тоже наверняка попал… — еле выговорил бледный как полотно Сокол.

— Ну, ты лучше всех навострился, — подтвердил Голованов и спросил:

— Умник?

— Скорей всего да, попал, — с усилием произнес тот, пожалуй лучше всех осознавший, что они только что убили человека, пусть даже человеком этим оказался совсем никчемный, спившийся бомж.

— Скорей всего, — передразнил Голованов. — Ладно, черт с тобой! Будем считать, что все нормально. Мелкий? — Прищурив глаза, он подозрительным взглядом окинул притихшую, сгорбившуюся фигуру последнего участника расстрела.