Это было жаркое, жаркое лето

- Ты вообще у меня молодец, Афанасьевич, - похвалил Мышастый боцмана. - Всегда все ловишь на лету, хотя с виду похож на тугодума. А этого... Убери-ка ты это дерьмо, возьми людей Скелета, да выловите второго, куда он там слинял. Запри обоих в милицейскую камеру, там есть такая, с глазком, найдешь. И пусть сидят, пока я не придумаю, как с ними поступить. Да, если станут сопротивляться, врежьте им от души, чтоб впредь неповадно было. - И подумав, добавил:

- А не будут сопротивляться - все равно врежьте. Да покрепче.

- Это можно! - одобрительно отозвался Бугай, и подскочив к "санитару", рявкнул:

- А ну, ты! Быстро встал, натянул штаны и пошел! - И схватив его за шиворот, потащил к выходу, подобно неодушевленному кулю. Тот не оказывал никаких попыток сопротивления, только отказавшие ноги мешали перемещению, они безжизненно волочились за своим хозяином по полу, оставляя мокрый след. Бугай тащил его с такой легкостью, словно тот был не легче мешка, набитого соломой.

Оставшись, наконец, в одиночестве, Мышастый подошел к Ольге, которая так и лежала на спине неподвижно, словно происходящее вокруг никоим образом ее не касалось. По ней никак нельзя было понять, понимает ли она, что происходит, чувствует ли что-либо вообще. "Мерзавка даже не сочла нужным свести до сих пор согнутые в коленях ноги!" - закипел он, испытывая одновременно ярость, и, с другой стороны, непреодолимое желание овладеть ею тут же, немедленно, дав выход дурной, скопившейся в нем энергии. Та требовала немедленного выхода. Но делать это теперь, после какого-то старого пня, этого гнилозубого Филипыча? Он с отвращением представил, что где-то в глубине женского живота сейчас растекается влага предшественника и его передернуло от отвращения - что он, какой-нибудь Борюся, дождавшийся своей очереди?

- А ну, мерзавка! Вставай! - Он схватил Ольгу за волосы и рывком усадил на скамье. - Ты что же, потаскуха, под любого ложишься? Под любого, у кого на тебя встает? - Он с силой ударил ее по щеке:

- Шлюха!.. - Голова женщины мотнулась от удара второй раз, а она сидела, полная безразличия, даже не делая попыток прикрыть лицо руками. Сука! - Мышастый не скупясь осыпал ее сильными пощечинами, испытывая самое настоящее чувство ревности и ощущая себя при этом невероятно глупо. Кто она ему, в конце концов? Просто красивое тело для забав, так при чем здесь какая-то дурацкая ревность? - Бесстыдница! Подстилка! Я твой единственный хозяин! Я! Только меня ты должна слушаться, только меня!.. - Ударив ее в последний раз, он ощутил усталость и, встряхнув женщину за плечи, заглянул ей в глаза, убедился, что они так и не приобрели осмысленности. - Да ты вообще хоть что-нибудь соображаешь? Ты, дрянь! - Ища выход своему раздражению, он обернулся и пнул ногой лежащего на полу Филипыча:

- Старый козел!

- Не трогай его, - неожиданно произнесла Ольга отрешенно. - Он мой дедушка. Он хороший.

- Что? - Мышастый не поверил своим ушам. - Что ты только что сказала?

- Он хороший, - убежденно повторила женщина, - он меня когда-то спас от смерти, помог бежать. Я его внучка.

- Ну, дура! - неожиданно развеселился он. - Ну дура!

Совсем ошизела... - И наконец осознав тщетность своих попыток достучаться до ее сознания, опять схватил Ольгу за волосы, грубо потянул на себя. - Вставай! Пошли! - И не давая женщине одеться, хотя та и сама не предпринимала попыток найти свой халат пусть даже взглядом, потащил ее за собой как есть, нагую, босиком...

- Сюда! - Он втащил Ольгу в комнату, использовавшуюся в последней стадии их игры в качестве отдельной палаты психиатрической лечебницы. Сиди здесь! - Подтащив ее к кровати, он толкнул безвольное тело и разжал пальцы, наконец отпуская растрепавшиеся волосы. - Я еще придумаю, что с тобой делать!

Ты у меня еще попляшешь, мерзавка!.. - Заперев за собой дверь, он отправился в гостиную к Воловикову и Желябову, недоумевая, что же этот партсекретарь здесь натворил. Какое-то быдло уже внаглую пользуется девицей прямо у него под носом.

Устраивает любовь в очередь! Нет, это неслыханно! Каким же кретином нужно быть, чтобы допустить подобное?

Войдя в комнату и подсев к двум друзьям, которые - он ясно это видел еще пребывали в состоянии шока, Мышастый первым делом налил себе сразу полстакана водки и залпом его осушил, чувствуя, что хмель от выпитого ранее, в связи с этими дурацкими событиями полностью выветрился из головы.

Только после этого он вскинул глаза на растерянно заморгавшего Желябова.

- Ну, что скажешь, партеец?

- Да... да не знаю. - Тот замялся. - Что мне говорить?

- Давай, поделись, что здесь, в конце концов, творится?

Значит, воскрешение Филипыча, как я вижу, ты организовал уже без нас. Воскрешение, да еще какое! Выход с цыганочкой, да и только! - Мышастый ухмыльнулся. - Расскажи, расскажи, ведь тебя-то никто не собирается плетью хлестать. Просто расскажи нам, и все, - подбодрил он.