Это другое 3

— Жора, обстановка! Выживших нет? Есть? Где? Ага, вижу. А теперь? Отлично. Так, здесь — всё. Что там с баржами, по-прежнему ползут? Ясно. Что ж, тогда пару минут на конвертацию, чтоб пополнить резерв, и полетим за языком! Проку уже не помочь, а чтобы никто больше не погиб, вторжение надо пресечь. Жёстко! — закончил общение со своим прожорливым «беспилотником» разгоряченный боем Силин.

На пяток громовых стрел он истратил где-то четверть от полного резерва, оставшись почти пустым. Поэтому поспешил присесть ненадолго, чтобы уже вскоре, более не рискуя свалиться от истощения, взмыть в небо на крыльях и помчать по направлению к тем пяти баржам, которые всё ещё упорно тащились к Холмску проклятыми рабовладельцами, ну и полет куда потребовал совсем ничего. Как времени, так и, соответственно, восполненной маны.

Глава 13

ГЛАВА 13

Тогда же, передовое гребное судно арьергарда.

— Что там, Нрым? Почему я слышу гром, когда небо чистое? — недовольно обеспокоился пузатый зеленокожий орг. Ну или, скорее, эдакий коричнево-горчичный. А задав свой вопрос, пузан бесцеремонно спихнул с колен фигуристую «зайчиху» и весьма резво встал. Выйдя же из-под полосатого тканевого навеса, подошел к борту и повнимательнее всмотрелся да хорошенько прислушался. — Разве так бывает? Что это, а?

— Не знаю, мастер Рыгн, — хрипло ответил толстяку в распахнутом богато выглядящем пёстром халате подтянутый кормчий в простой тунике, но с явно непростой вышивкой. При этом куда более смуглый, нежели собеседник, этот вот орг пытался разглядеть, что происходит за поворотом реки на север, где за лесом сейчас должен быть немногим ранее свернувший туда авангард. — Странно это.

А пока озадаченные орги переговаривались, длинноухая красавица, смахнув с глаз золотисто-русый локон да поправив свою единственную одежду в виде бронзового ошейника, повиляла жо... хвостиком к столу со снедью и там, отщипнув крупную виноградину, томно поместила её в рот. От чего мелкая подносчица вина, недовольно взмахнув невнятно-серого цвета полосатым кошачьим хвостом из-под неуместно-шелковой набедренной повязки, нервно дернула соответствующего окраса ушами на взъерошенной сребровласой голове и презрительно сплюнула. Но украдкой, ибо приличный фингал под глазом не позволял ей быть более критичной в своем нынешнем положении.

— Беда, — вдруг выдал коричневорожий старик-шаман с накинутой на его обритую и татуированную башку мохнатой шкурой. После чего, не вставая с ворсистого небольшого коврика, на котором до этого вроде как медитировал, открыл глаза и пояснил. — Мой славный брат ка Лгын — мёртв!

— К оружию! — завопил кормчий, тут же напялив на свою курчавую голову шлем и согнал с румпеля орга помоложе. После чего обратился к мрачному шаману. — Что ты чуешь, почтенный ка Лган?

— Смерть. Духи неистовствуют. Много смертей. Там! — драматично выдал мистически потрясающий висюльками старикашка, указывая сухим узловатым пальцем за поворот.

— Но как? — взволнованно забулькал пузан, от чего его толстые дреды смешно рассыпались по покатым плечам. — Там ведь не знающий поражений Свирепый мо Ргуз! Разве кто-то из дикарей способен его одоле...

— Это звери? — прервав панику жирдяя, деловито спросил у мудрого шамана собранный кормчий.

Однако тот уже не слушал, а принялся утробно гудеть, стуча в свой даже с виду старинный бубен. Вот только закончить не сумел, так как спустя миг ему оторвало голову эдаким голубоватым росчерком, что пришелся как раз на неё, а затем ещё и вырвал кусок борта позади, со всплеском в итоге уйдя в воды реки.

Ну а все окружающие с открытыми ртами перевели ошалелые взгляды с неприглядных останков на источник столь жуткой смерти. А его, благодаря свечению крыльев за спиной, было возможно разглядеть даже с такого расстояния. Тем более оно стремительно сокращалось.

— Щиты! — зарычал кормчий. Больше на инстинктах, ибо вырванный фрагмент судна как бы намекал, что не поможет.

— А-а-а-а!!! — заголосил пузан и всей свой увесистой тушей бросился под явно не способный вместить его столик.

Ну а закономерно застряв, не разобрался в причинах и принялся, паникуя, выталкивать чуть ранее юркнувшую под стол и там, сжавшись в комок, теперь дрожащую полосатохвостую. Это пока длинноухая судорожно пыталась откашляться, ибо неслабо так подавилась виноградиной, будучи внезапно вся заляпана мозгами старикашки.

— Табань! Приплыли, — когда с грохотом приземлился на даже затрещавшую от такого палубу, потребовал тут же убравший крылья светлокожий, но безухий рыжий юнец в ярком одеянии.

И, что примечательно, местные поняли термин. Ну или пирсинг при переводе подобрал здешний аналог.

— А-а-а...

— А ты куда? Сказал же, приплыли! — на этих словах пришелец легко прямо-таки срубил своим невесть откуда взявшимся светящимся длинным клинком бросившегося на него с плетью одного из надсмотрщиков.