Это есть наш последний и решительный бой!

Что с ним сделали, Сказочник так и не понял, очнулся через 44 с половиной секунды переодетым, снаряженным, вооруженным, с шашкой в одной руке и шахматой в другой, подшутил кто-то. Сказочник тупо посмотрел на антилюбовь всей своей жизни — шахматную доску и пожал плечами. Не оглядываясь, бросил ее за спину, попав по лбу какому-то таджику и сказал.

— Ну, все, сейчас все тронемся.

— Да тут все давно тронулись, — дружелюбно сказал Верещагин. Щёлкнул пальцами — в свободной руке гостя оказался автомат. Приклад "калашникова" был раскрашен в шахматную клеточку. — Стрелять умеешь?

В строю послышался дружный смех — мысль о том, что кто-то может не уметь стрелять, вызвала в дружном коллективе веселье.

— Надо будет — застрелю, — неопределенно ответил Сказочник.

— Вот только кого? — сурово спросил Верещагин. — Гляди, человек. Нажимать сюда. Отсюда пуля вылетает, сюда не заглядывай. Вот это приклад, к плечу прижимай плотно… Эй, народ, выкатывай тачанки!

— В кого придется, — махнул рукой Сказочник. — Кто сильно на Русь-матушку возникать будет.

Верещагин одобрительно кивнул и стал наблюдать, как из подземного ангара, расположенного под статуей Сталина, вытаскивают два грузовых ракетоплана — купленных по случаю на распродаже НПО "Энергия".

— Добре, — кивнул Сказочник.

В ракетопланы погрузились двадцать порученцев — плюс сам графоман и гость. Женская часть населения хутора, остававшиеся на охране ребята и рабочие-таджики дружно и радостно провожали отлетающих. Причём таджики ещё и яростно молились, выбив каждый лбом глубокую ямку — в их молитвах отчётливо прослеживались добрые пожелания отсутствовать подольше и вернуться не в полном составе.

  … - Но опять дороги наперечёт —
   И опять я по ним играю.
   Моя смерть — за моим левым плечом,
   Моя смерть — за моим правым!

— рявкнул динамик стерео. Оба ракетоплана стартовали вертикально…

Сказочника сразу заколбасило взад-вперед.

— Ве-се-ло-то-как! — обрадовался он.

А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ ВКП (б)…

Теперь оставалось самое важное — найти пропагандиста, который превратит подвал с бутылками из-под колы в подземелье, где графоман и садист содержит мальчика Колю. По свету были разосланы агенты — искать на святое дело борьбы с тоталитаризмом добровольцев за хорошую плату.

Но поиски оказались неожиданно трудными, причём трудности носили какой-то диковатый характер.

Знаменитый историк-исследователь Грызун-Власов с посланцами ВКП (б) дело иметь отказался, заявив, что никакого Верещагина он не знает и вообще ни в чём подобном принимать участия не будет, так как боится, что КГБ отравит его иридием. Агенты ВКП (б) долго толклись под дверями лондонской квартиры и кричали, что никакого КГБ давным-давно нет, а иридием нельзя отравить даже мышку, не то что такую матёрую тварь — но Грызун больше не отзывался.

Гунин-Фунберг, автор бестселлера 'Подонки', тоже никакого Верещагина не знал, но после получения аванса вспомнил, что они вместе учились в школе для малолетних диверсантов… или в экипаже пикирующего бомбардировщика служили, что ли? (Ни там ни там Гунин отродясь не был, но обожал вспоминать 'славную боевую юность' и 'страдания от рук тоталитарного режима' — зависело от того, кто больше заплатит и какая власть за окном). Когда аванс пообещали увеличить — Фунберг вспомнил и то, что Верещагин уже тогда отличался омерзительными привычками… но далее заломил за работу такую цену, что закачало даже стойких и крепко профинансированных агентов. На робкие напоминания о совести Гунин пакостно хихикнул и от разговоров отказался.

Другую группу агентов занесло не куда-нибудь, а к самому В.П.К. Один из агентов утверждал, что Коммандер Верещагина НИНАВИДЕТНИМАГУ. Но выяснилось, что и В.П.К ни о каком Верещагине ни разу не слышал!!! И это было ещё не самое страшное. Куда жутче дела пошли, когда тот же начитанный дурак упомянул Сказочника как объект для уничтожения. В.П.К. стал неожиданно ласковым, налил всем коньяку, упрашивая 'подождать', вышел, а вернулся, держа в одной руке фехтовальную шпагу, а в другой — 'перфект'. Пострадали все, но насмерть оказался заколот — справедливость восторжествовала — только тот идиот, который и завёл группу на квартиру знаменитого детского писателя. Остальные пострадали немного меньше, через полгода все уже выписались из травматологии…