Это и есть любовь?

– Она гениальна. Мастерский рекламный ход.

Оливия покачала головой:

– Мы ненавидим друг друга. Никто не поверит, что у нас отношения.

Губы Рокко изогнулись в циничной усмешке.

– Между нами вспыхнула искра, Лив. Настоящая химия. Мы можем сколько угодно ненавидеть друг друга, но я уверен: поцелуй у той двери понравился тебе не меньше, чем мне.

– Но эти отношения… – ушла от ответа Оливия, – будут настоящими или мы станем притворяться?

– Настоящими? – переспросил Рокко, оглядывая ее с ног до головы. – Думаешь, я действительно готов встречаться с дамой, охмурившей моего деда ради денег?

Кровь закипела от злости в венах Оливии. Пальцы сами сжались в кулаки.

– Последний раз говорю: я его не использовала.

– Это не так важно, – отмахнулся Рокко. – Я предлагаю тебе способ решить все проблемы. Наши мнимые отношения будут длиться ровно столько, сколько и твой контракт с Монделли. Как только он истечет, наши пути разойдутся.

Его слова лишили Оливию дара речи. Он просит ее разыгрывать его девушку? На это потребуется недюжинное актерское умение, которым она не могла похвастать.

– Ни за что, – твердо сказала она. – Я не буду снова работать моделью. Если на этом твои предложения закончены, то я вынуждена отказать.

Рокко пожал плечами:

– Это твое решение. Но я даю тебе неделю подумать. Через неделю предложение будет неактуально, а квартира перестанет быть твоей, Оливия. Так что советую разработать пути отступления.

Она смотрела, как он повернулся на пятках и направился к двери, даже не притронувшись к кофе. Дверь хлопнула так громко, что Оливия вздрогнула. Никаких путей отступления у нее не было. Все, что она имела, – это шикарная квартира, потеря которой могла присниться ей в кошмарном сне. А еще у нее была почти законченная осенняя коллекция, способная реализовать ее самые заветные мечты. Особенно если коллекцию выпустит Дом моды Монделли. С именем Оливии под их логотипом.

Казалось, судьба не оставляет никаких шансов. Время играло против нее. И этот негодяй прекрасно все понимал.

Глава 4

Остаток недели Оливия провела в поисках квартиры, где ей будет удобно работать. Но с каждым новым вариантом ее отчаяние росло. Ни одна из квартир не была достаточно вместительной. Ни одна не шла в сравнение с той, что подарил ей Джованни.

Рабочая смена в кафе закончилась. Сняв через голову фартук, Оливия налила себе чашку эспрессо и села за один из столиков на улице. Завтра она должна будет освободить квартиру. Единственное, что оставалось, – перевезти вещи в квартиру Виолетты, и без того многолюдную. А затем начать обивать двери местных дизайнеров с просьбой поработать вместе. Последнее, впрочем, вряд ли принесло бы плоды, учитывая невероятно жесткую конкуренцию в дизайнерском бизнесе.

Еще можно поджать хвост и вернуться домой в Нью-Йорк. Но Нью-Йорк тоже был крепким орешком, а от мысли о том, что ей придется всем и всюду отвечать на неизбежные вопросы, в животе затянулся узел. Нет, она ни за что не вернется.

Паника в душе нарастала, пальцы крепко сжимали чашку. Если бы она не оставила карьеру, если бы вокруг нее вилось столько же поклонников, как раньше, этой ситуации бы не возникло. Тогда бы она не позволила матери спустить деньги. Много денег.

Потерпев фиаско в карьере, ее мать так и не смогла найти приличную работу. А отец, Дикон Фицджеральд, ушел из семьи, когда Оливии было восемь лет. Не самый известный фотограф также оставил карьеру и завел новую семью, стараясь стереть из памяти женщину, разбившую ему сердце. Едва Оливия начала зарабатывать сама, мать и вовсе оставила попытки найти работу. Но чем больше денег приносила Оливия, тем быстрее мама их тратила. Порочный бесконечный круг стал пускать корни.

Новость о передозировке и смерти Петры Дейнс стала ударом, от которого Оливия не могла отойти до сих пор. В таком состоянии о карьере модели можно было забыть. Не говоря уже о том, что кулуарная жизнь фотомоделей, оказалось, имеет больше изъянов, чем преимуществ. Решив для себя навсегда завязать с прошлой жизнью, Оливия переехала в Милан. Ей нужно было время, чтобы разобраться в себе. Но этого как будто так и не произошло.

Обратиться к отцу за поддержкой – больше моральной, чем финансовой – также не являлось выходом из положения. Когда он их оставил, она была совсем ребенком. Впрочем, будучи подростком, Оливия регулярно с ним виделась. Вот только каждая новая встреча проходила тяжелее и болезненнее предыдущей. Отец как будто отстранялся от нее все дальше. Словно она была болезненным напоминанием о жизни, от которой он бежал. Вскоре их встречи прекратились. Перестали они и созваниваться – разве что отец звонил раз в год на ее день рождения. Годы шли, а ситуация не менялась.

Как всегда, воспоминания вызвали шквал печальных эмоций. Оливия закусила губу. Итак, судьба не оставляла выбора. Единственным выходом было сдаться и принять предложение Рокко Монделли. Такой исход сулил осуществление мечты, но в то же время возвращал ее в индустрию, когда-то едва не съевшую ее живьем.