Это и есть любовь?

– Ты имеешь в виду Гуиллермо Виллануэву?

– Да.

Один из самых востребованных фотографов, венесуэлец Гуиллермо Виллануэва умел найти ракурс и нужный угол; по-новому запечатлеть лицо или пейзаж, уже тысячи раз сфотографированные до него. Он также славился своими легкомысленными романами и умением соблазнить любую красотку. Действительно, слащавая внешность заставляла девушек буквально падать к его ногам.

Однако Оливия назвала их отношения длительными.

– Сколько вы были вместе? – поинтересовался Рокко.

– Почему тебе это так важно? – ушла она от ответа.

– Потому что мы стоим на пороге новых отношений. Мне нужно знать твою биографию.

Оливия вздохнула:

– Три года.

Он моргнул. Для него это целая вечность. Личный рекорд Рокко – два месяца.

– Ты уехала из-за него? – продолжил он свой допрос.

Оливия молчала какое-то время.

– Он оказал на меня самое большое влияние в жизни, – ответила она наконец.

– Почему же вы расстались?

Несколько секунд она смотрела на бьющую в фонтане воду.

– Я его разлюбила. Последние месяцы я была с ним по другим причинам.

Рокко подумал, что для нее свойственно встречаться с мужчинами по «другим причинам». В случае с Джованни «другой причиной» были деньги. С Виллануэвой… Он не знал. Возможно, известный фотограф обеспечивал ей доступ к более престижной и оплачиваемой работе.

Странно, но Рокко стало жалко несчастного Гуиллермо. По всему выходило, что даже он не смог устоять перед лощеной красотой Оливии. Купился на эту удочку, даже не понимая, что его используют.

Рокко жадно отпил из бокала. С любовью всегда так. Никогда она не распределяется между двумя людьми поровну. И глупец тот, кто этого не замечает. Сердце его будет надолго разбито – если не сказать навсегда.

– Скажи, когда дочитаешь контракт, – попросил он. – Нам нужно многое обсудить.

На самом деле Рокко был уверен: никаких вопросов со стороны Оливии не последует. Контракт был составлен четко и предельно понятно. Ее лицо и тело становятся эксклюзивной собственностью Дома Монделли на ближайшие двенадцать месяцев, за что она получает пять миллионов долларов. Вторая часть контракта – стандартное соглашение с ней как с дизайнером.

Не прошло и пяти минут, как Оливия отложила контракт на столик:

– Я со всем согласна.

Рокко довольно кивнул:

– Мой юрист также готовит договор по закрытию твоего долга перед «Ле Сиель».

Оливия стыдливо прикусила нижнюю губу:

– Спасибо. Такой груз упадет с моих плеч.

В ее глазах читалась хрупкая уязвимость, и на какое-то время Рокко даже потерял бдительность. Он и сам не заметил, что какое-то время просто молча смотрит на нее.

– Не подведи меня, – внезапно отрезал он, словно очнувшись от сна. – На нас будет смотреть весь мир. На кону миллионы долларов. Ошибешься один раз, опоздаешь на съемки или придешь в непотребном виде – и можешь навсегда забыть о карьере дизайнера.

Рокко не знал, что стояло за ее взглядом. Страх? Может быть, стыд? Или все то же отчаяние?

– Свои обязательства по контракту я буду выполнять неукоснительно, – проговорила Оливия. – Даю тебе свое слово. Но и ты сдержи свое.

– Не сомневайся. – Он поднялся с кушетки, взял пустые бокалы и наполнил их снова. – Как насчет того, чтобы поработать с Марио Мазини?

Оливия округлила глаза:

– Ты серьезно?

Рокко снова сел рядом, вытягивая перед собой длинные ноги.

– Серьезно, как никогда.

– Ух ты, – протянула она.

Главный дизайнер Дома Монделли был настоящей легендой в мире моды. Он пришел в компанию в качестве партнера Джованни, когда обоим было немного за двадцать. С тех пор им была придумана целая линия шедевров, вписанных золотыми буквами в историю дизайна. Марио Мазини, настоящий классик моды, будет работать бок о бок с ней.

Рокко улыбнулся – больше самому себе, чем Оливии. Он уже восхищался тем, как работает его гениальный план.

– Что ж, обсудим детали, – сказал он. – У нас есть один год.

Она кивнула, чувствуя переполняющие ее эмоции.

– На следующей неделе в Нью-Йорке пройдет конференция, посвященная дизайну. Дом Монделли тоже будет в ней участвовать. Ты полетишь туда со мной, и там я впервые представлю тебя как официальное лицо бренда.

Лицо Оливии потемнело.

– Так быстро?

– Это идеальная возможность. Главы всего дизайнерского мира будут там.

Она убрала локон с лица, и Рокко заметил уже знакомый нервный тик на ее щеке.

– А когда мы объявим о помолвке? – спросила Оливия.

– По моему плану, сначала надо пустить слух. Завтра мы пойдем выбирать кольцо. А в Нью-Йорк ты прилетишь с огромным бриллиантом на пальце, который будет светиться, как утреннее сицилийское солнце.

Лицо Оливии сделалось еще более мрачным.

– А твоя семья? Им ты расскажешь правду?

– Завтра я ужинаю с Алессандрой. Вы с ней знакомы, не так ли?

Она кивнула:

– Мы работали на съемках много лет назад.

– Бене. Но я не буду рассказывать Алессандре правду о нас. Она бывает чрезмерно болтлива. Пусть думает, что у нас и впрямь любовь.

Оливия нахмурилась:

– Не проще ли просто представить меня как новое лицо Дома Монделли? Это и так привлечет достаточно внимания к компании.

Она видела, как Рокко смущенно отвел взгляд в сторону.