Это я, смерть

И сразу же после ее ухода в дверях появляется сверкающая Снегурочка, красивая, как настоящая, и все ей хлопают. Когда я вырасту, говорит себе Ариша, я тоже буду такой красавицей, как тетя Анечка, честное слово.

Потом все, дружно выпив, кричат на разные голоса: «Елочка, гори!» Ариша прекрасно видит, как дядиигнатов папа с хитрым лицом сует вилку в розетку, но ей все равно хочется верить, что елочка загорелась по волшебству, и она почти верит.

И тут приходит баба Тина. Только это уже не баба Тина, потому что лицо у нее зеленого цвета, а на голове серый колючий платок, в который закутывали Аришу.

– Это кто же к нам пожаловал? – шумно удивляется Дед Мороз, а Снегурочка восторженно ахает.

– Кикимора я, – заявляет гордо баба Тина. – Не видно, что ли.

– А почему у тебя лицо такое зеленое? – спрашивает Ариша.

– Перепила, – парирует баба Тина ко всеобщему веселью.

– А что такое «перепила»? – не отстает Ариша.

Все хохочут.

Потом кто-то включает телевизор, где уже поют, пляшут и шутят. Дед Мороз под шумок снимает свою бороду, обмахивается шапкой, потом избавляется и от шубы. Баба Тина разматывает серый платок и оттирает зелень с лица клетчатым носовым платком. Ариша ест мандарины, копченую колбасу и шоколадные конфеты из коробки сколько хочет – сегодня можно. Она старается быть незаметной, опасаясь, что ее вопреки обещанию все-таки пошлют спать раньше всех. Пусть подольше будет эта ночь, загадывает она, пусть продолжается волшебство.

Когда бьют куранты, все громко считают: «Десять! Одиннадцать! Двенадцать!» – и кричат ура, и снова пьют шампанское. А после опять смотрят телевизор, и шутят, и смеются, и даже вдруг собираются идти кататься с горки на школьный двор – и действительно идут. Ариша счастлива. Ей разрешают не надевать серый платок («Вроде утих ветер», – машет рукой веселая порозовевшая мама, и Арише очень легко и свободно идти по темному двору, который то и дело вспыхивает красным и синим от фейерверков). У горки возле школы уже собрались люди, но места хватает всем – горка большая, на ней несколько накатанных ледяных дорожек. Ариша подбирает кем-то брошенную картонку и съезжает на ней с горки – один раз, другой, третий.

В третий раз картонка из-под нее выскальзывает и уезжает в темноту. Ариша идет за ней, вытягивает руку вперед – и вдруг натыкается на чью-то черную жесткую спину. Хозяин черной спины дергается, сдавленно кричит и оборачивается. Это Вова.

– Ты сдурела? – злобно говорит Вова. – Я чуть не умер от страха.

У Вовы в руках сигарета. Это он специально отошел в темноту, догадывается Ариша, чтобы никто не видел, как он курит.

– Нечего так подкрадываться, – говорит Вова.

Ариша молчит.

– Скажи кому попробуй, – шепчет Вова и показывает ей кулак.

Ариша идет к горке без картонки и катается так, прямо на шубке. Я все равно буду веселиться, говорит она сама себе. Все равно буду веселиться.

Когда все, накатавшись, собираются обратно, Ариша вдруг понимает, что все будут ночевать у тети Анечки – и родители дяди Игната, и она с мамой и папой. Она мысленно считает. Три комнаты. Десять человек, включая маленького Степушку. Ничего, думает она, это ничего.

И только когда все наконец устают сидеть у телевизора, а дядиигнатов папа вообще роняет голову на грудь и задремывает, только когда обе мамы прекращают, пыхтя, ходить по комнатам с одеялами, до Ариши доходит, что она будет спать в Вовиной комнате и там же будет Вова, а больше никого.

– Я не хочу, – говорит она и мотает головой. – Я не буду.

– Ну что за глупости, – говорит мама.

– Горюшко ты, горюшко, – говорит баба Тина.

Всем, кроме нее, все понятно и ясно. Вовина комната – самая маленькая. Там место для одной раскладушки рядом с диваном. У бабы Тины лягут мама, папа и Степушка. У тети Анечки и дяди Игната будут спать дядиигнатовы родители. И куда ее, Аришу, класть, и так понятно, правда?

Все для них просто.

– Я хочу с мамой, – пробует Ариша последний аргумент.

Ты же большая, говорят ей. Ты же в садике спишь без мамы. И дома спишь без мамы. Ты уже взрослая девочка, как не стыдно.

Стыдно.

Стыдно.

Арише стыдно говорить, почему ей нельзя спать в одной комнате с Вовой. У Ариши нет таких слов, которыми не стыдно про все рассказать.

Про то, как весной они с мамой и папой пришли в гости к тете Анечке и она сразу побежала смотреть хомячков. Хомячков у Вовы уже не было, а только пустая клетка. Он сказал, что они сдохли. Он сказал, что будет играть с ней в дочки-матери. Он закрыл дверь на замок и сказал: давай как будто мы муж и жена и мы спим. И она легла с ним на диван, и они лежали, и было скучно, а на обоях были какие-то красные пятнышки, и она спросила: а это что, а он сказал: клопы. И потом он лег на нее и задрал ей юбочку, и терся об нее чем-то теплым и мокрым, а потом всхлипнул и отвалился. И она ему сказала: муж и жена так не делают, а он сказал: делают.