Это я удачно попала!

Еще я раздумывала над тем, стоит ли мне признаваться Гордону в любви. Как он отнесётся к этому? Сейчас у нас всё хорошо, но вдруг моё признание будет для него преждевременным? Вдруг он сам не готов сказать мне то же самое? Но пугало меня не это, а то, что моё признание может его оттолкнуть. Что он будет чувствовать неловкость от того, что не готов мне ответить взаимностью, и в итоге это всё испортит. Кроме того, что толку сейчас ему от моего признания? Мы даже не можем быть близки, ибо моё тело еще не созрело, а я не хочу в будущем проблем со здоровьем. Так что еще минимум три года — пока мне официально не исполнится двадцать пять — мы будем только целоваться и держаться за ручку. Какой мужчина это выдержит? Ответ: любящий. А я, увы, не уверена в чувствах Гордона. Да, он заботится обо мне, да, я ему нравлюсь, но любовь ли это? Не знаю.

Не знаю, до чего бы я дошла в своих раздумьях, если бы не прилетели мои крылатые друзья — Фиола и Сирен. Им удалось отвлечь меня. Фиола, как увидела меня, застыла в воздухе, трепыхая крылышками и проговорила:

— Что-то в тебе изменилось. Погляди, Сирен.

Тот глянул и подтвердил:

— Точно! Что-то изменилось.

Я только фыркнула: знали бы они, насколько! Впрочем, я тут же и просветила друзей — пусть знают, с кем связались. Фиола от таких новостей аж шлёпнулась на ближайший цветок. А Сирен застыл с раскрытой пастью и только воздух толчками глотал.

— Лиза, это правда? — переспросил он. — Ты дракон? По-настоящему? Тебя учила летать моя мама?!

— Правда! Между прочим, хочу тебе высказать по этому поводу: мать за тебя переживает, а ты где-то прохлаждаешься! Ни разу её за всё время не навестил! А навестил бы, так узнал бы все новости раньше!

Дракон покаянно опустил голову, не сумев, правда, скрыть любопытных искорок в глазах. Да и покаяние то длилось всего каких-то пару секунд — явно недостаточно, чтобы можно было поверить в его искренность. Подняв голову, дракон завалил меня вопросами: какого я цвета, а размера, а как мне снова стать драконом.

Я, конечно же, отвечала. Рассказала друзьям о своём первом обращении, о том, как Каракас вызвал повторное обращение, взывая к моему огню, и даже о том, как поцелуй Гордона вернул меня обратно в человеческий облик.

— О, Лизка, а давай я сейчас буду взывать к твоему огню! — радостно предложил дракон. — Хочу посмотреть, какой из тебя дракончик!

— Ты что! — испуганно воскликнула я. — Гордон ведь приедёт ближе к концу лета! А до этого времени я что, должна буду жить драконом?

— А что такого? — обиделся Сирен. — Я же живу!

— Это другое! Ты таким и родился, в отличие от меня. Я вот не могу есть сырое мясо, да и охотиться не умею, а мои родственники меня в драконьем облике не прокормят.

— Так я тебя научу охотиться! Давай, превращайся! — И, прежде чем я успела возвразить, загудел. Ощутив знакомую вибрацию в теле, я впервые смогла наблюдать за своим превращением в дракона. Первые разы это как-то прошло мимо моего сознания. В принципе, оборот в дракона прошёл быстрее и безболезненнее, чем обратное превращение. Вот я стою и смотрю на свои ноги — и вот уже вместо них голубые чешуйчатые лапки с когтями. Мда, в таком виде дома лучше не показываться. Ох, Сирен, что же ты натворил!

Сирен же, тем временем, приплясывал вокруг меня от восторга.

— Вот так малышка, ты глянь, Фиол! Хорошенькая-то какая! Прямо прелесть! А цвет какой! Мы словно родственники с ней, только я сиреневый, а она — голубенькая. Будто она мне сестрёнка, только не родная, а двоюродная.

— Еще один братик на мою голову, — проворчала я. — Кто меня целовать будет, ты подумал?

— Зачем? — не понял Сирен.

— Затем! Я как в таком виде домой попаду? Мне к вечеру как хочешь, а надо человеком стать.

— Ой, да ладно! Если надо, сам поцелую!

— Ну уж нет! — возразила я. — Когда меня целовал Гордон, я стала человеком, потому что он сам — человек. А если меня поцелует дракон, то вдруг я навсегда драконом останусь? Нет уж, держись от меня подальше со своими поцелуями!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Фиола, глядя на нас, загибалась от смеха. Ну да, ей-то смешно. Она вон какая маленькая — не то что я, весом с полтонны.

Затем Сирен, сказав, что, раз уж я сейчас дракончик, то не стоит терять времени зря — надо учиться летать. Хорошо хоть, с обрыва сталкивать не стал, как Каракас — впрочем, ему бы это и не удалось: не было у нас вблизи никаких обрывов. Но цветы мы потоптали знатно в саду. Фиола возмущалась и ругалась на нас последними словами, так что пришлось нам выйти за пределы нашего поместья. Хорошо хоть, тут не деревня и соседи довольно далеко живут, а то удивились бы открывшейся картине. А поглядеть-то было на что: сиреневый дракон покрупнее гонял по полю мелкого голубого дракона и вопил:

— Крылья расправь! Да не распластай по телу, а в воздухе расправь! Так! Теперь маши и взлетай! Да не лапами маши! Ты чего творишь?!

А мелкий дракончик огрызался: