Это кажется непомерным… но вовсе не означает, что всего этого не было

Я остался один в ванной со своим лучшим другом, Тоддом, на руках. Я был ошарашен: раньше у меня уже была передозировка, но я не имел дела с людьми, у которых на моих глазах случился овердоз. Я делал все, чтобы привести его в чувство. Я был в замешательстве, потому что, насколько помню, делал все в двойном размере, и даже не был под кайфом. Я начал задумываться, что еще есть такого в его системе, о чем я не подозревал. Я не знал, что делать. Внезапно Тодд осмотрелся: он находился в полуобморочном состоянии, он дышал, а еще через пару секунд его взгляд сфокусировался на мне и на комнате вокруг него. Его дыхание стало регулярным и мне наконец-то стало легче. Я вытер его и положил на кровать.

Я сел напротив него, наблюдая за его дыханием, и позвонил нашим общим друзьям, чтобы рассказать, что случилось и немного успокиться. Также я позвонил единственному человеку, которого я хорошо знал в Нью-Йорке, - девушке по имени Шелли (Shelly), которая работала в ICM вместе с Биллом Элсоном. Я разговаривал с Шелли, не сводя глаз с Тодда, как вдруг его дыхание прекратилось. Я бросил трубку и потряс его, потом стал бить его по лицу до тех пор, пока он не обессилел. В отчаянии я стал делать ему непрямой массаж сердца, но он не вернулся. Я позвонил 911, потом облил его водой, но ничего не помогало. Я не смог спасти его – Тодд, которому был всего лишь 21 год, умер на моих руках. Меня переполняли эмоции, страх, паника, тревога...и где, черт возьми, в это время были врачи из неотложки?

Когда же они приехали, они оказались полными ублюдками. С момента вызова прошло сорок минут. Когда они вошли в комнату, то уставились на Тодда как на мешок с мусором.

- Вот дерьмо, - сказал один из них, слишком громко по моим меркам. – Что тут происходит?

- Я знаю, - сказал другой. - Это тупо, он уже давно умер.

- Не знаю, зачем нас вызывали... Жаль, что мы не поторопились!

Они вынесли тело и оставили меня в комнате с кошельком Тодда, его ковбойскими сапогами и остальными вещами. Я схватил их, чтобы узнать, что произошло, в тот момент, когда приехала полиция. Они устроили допрос в стиле хороший полицейский/плохой полицейский, спрашивая, где он нашел наркотик и куда дел шприц. Они заняли два номера в отеле и три часа таскали меня от одного к другому. В конце концов они сделали свое дело и сказали, что на следующий день я должен прийти в участок к восьми утра, чтобы подписать бумаги, подтверждающие «наличие тела».

Дача показаний тянулась слишком долго для меня; когда они ушли, я вышел на улицу, сел на тротуар, повернувшись спиной к отелю, и попытался вспомнить детали произошедшего. Я увидел восход солнца и, прежде чем нашел хоть какой-нибудь ответ на свой вопрос, наступило время соскоблить себя с тротуара и пойти в полицейский участок.

Он был таким обветшалым, как Barney Miller и я увидел все, что должен был увидеть – все вещи были безличными, как будто бы их выпилили из дерева и напоминали забытый чемодан. В отель я вернулся ошеломленным. Лоис уехала оттуда прошлой ночью. Я лег на кровать и тут же раздался мрачный стук в дверь. Он был негостеприимным – он был серьезным. Пришли управляющий и охранник, чтобы сказать мне, что Лоис нет дома, и она выполнила все свои обязательства, поэтому у отеля нет причин разрешать мне и дальше жить у них.

Я вернулся на бордюр тротуара, и, не зная, кому бы еще позвонить, набрал номер Алана. Он посоветовал мне прийти на квартиру Шелли и немного отдохнуть. Я первый раз в жизни так изнемогал. Потом я узнал, что Алан был там, он прилетел, чтобы убедиться, что я вернусь в Л.А. единым целым. Я был рад этому, потому что был напуган до смерти и парализован.

Это была самая плохая вещь, которая случилась со мной. Тодд был моим лучшим другом, а теперь его нет. Я не могу в это поверить. Когда мы приехали в Сан-Франциско на похороны, я столкнулся с поиском виноватых со стороны обезумевшей семьи Тодда и чуваков из его группы – все думали, что в его смерти есть моя вина. Сводный брат Тодда был другом Дела Джеймса – мы были знакомы, но даже он думал, что я был виновен. Мне было очень плохо. Семья Тодда даже наняла частного детектива, чтобы проверить мои слова; вершиной горя стала несправедливая черная туча обвинений, окружавших меня повсюду, тогда как я оставался единственным, кто делал все возможное, чтобы спасти жизнь Тодда.

Это был адский звонок будильника: не только потому что я столкнулся лицом к лицу с реалиями ненасытного образа жизни, которым я жил, но еще и потому, что я узнал, что живя настолько открыто я легко становлюсь мишенью – даже для тех, кому я доверял – тех, кто знал меня лучше всего.

Глава 8. Вне конкуренции

Я могу сказать одну вещь о "музыкальных особенностях" 1987,так уж вышло, что этот год более соответствовал восьмидесятым, на мой взгляд, чем все десятилетие.