Это кажется непомерным… но вовсе не означает, что всего этого не было

К тому времени я стал гораздо чаще появляться на людях и общаться. Как-то в свободное от записи время Дафф и я столкнулись с Игги Попом, который предложил нам исполнить вместе с ним “Brick by Brick”. Мы подошли в “The Rainbow”, чтобы встретиться Игги, он усадил нас в свою машину, мы послушали демозаписи, которые оказались весьма недурными. Игги всегда был и есть непревзойдённый герой для Даффа; кроме того, меня и Игги всегда связывала одна история – моя мать и Дэвид Боуи навещали как-то Игги в «Кедрах» (“The Cedars”), клинике для душевнобольных. Мы с Даффом отправились в Голливуд и записали вместе с Игги пару песен: “Home Boy”, “Pussy Power”, а также песню, которую мы с Игги написали в соавторстве “My Baby Wants to Rock n’ Roll”. Это была одна из самых весёлых сессий в моей жизни. Спустя некоторое время, мы вместе с Игги снялись также в видеоклипе “Home Boy”.

Это была поистине честь для нас, это был ещё одно свидетельство того, что “Guns N’ Roses” возвращались на большую сцену и нас принимали всерьёз как значимых музыкантов. Публика хотела нас видеть простыми и без изысков. В то время “Appetite” и “Lies” принесли нам огромный коммерческий успех. Это вновь завоёванное внимание вызвало интерес также и ко мне как к гитаристу, что выразилось в том, что в офисе нашего менеджера раздалась пара телефонных звонков. Мне весьма льстило, что другие музыканты обращались ко мне как к достаточно хорошему гитаристу.

В то время у меня с Ленни Кравитцем (Lenny Kravitz) был совместный проект. На тот момент я хорошо знал Ленни; мы вместе ходили в среднюю школу на “Beverly Hills”, и хотя Ленни был обычным школьником, а я в эту школу попал переводом, но, насколько мне известно, мы оба в школе были единственные наполовину белые, наполовину чёрные музыканты. Мы с Даффом были фанатами Ленни, и нашей любимой пластинкой на тот момент был альбом Ленни “Let Love Rule”. Когда нас представили друг другу на какой-то церемонии вручения наград, я был в восторге от того, что он предложил мне принять участие в записи его следующего альбома “Mama Said”, который был уже наполовину готов. Вскоре после того мы встретились в небольшой студии на улице “Robertson” в Лос-Анджелесе, где я записал небольшое соло к песне “Fields of Joy”. Когда я в тот день разогревался в студии, я сыграл фанковый рифф, который сочинил не так давно, но которому я так и не нашёл подходящее место в песнях “Guns N’ Roses”, над которыми мы в то время работали. Это был рифф на основе моих упражнений, которые я в то время практиковал.

- Эй, чувак, что это было? – спросил меня Ленни.

- Не знаю. Что-то… – сказал я. – Для «Ганзов» слишком фанково, но мне этот рифф нравится. Это прикольно.

- Ну да. Только не забудь его. Наиграй его во время репетиций. – Сказал Ленни. – Давай поработаем над ним. Я был бы не против написать под него текст.

Когда, наконец, пришло время сочинять и записывать эту песню, Ленни вызвал меня в Нью-Йорк. Сам он жил в Манхэттене, но обустроил себе студию на берегу реки в городе Хобокен (Hoboken), штат Нью-Джерси. Именно там он записал свой дебютный альбом и записывал основные фонограммы для следующего альбома. Из Нью-Йорка мы доехали на поезде. Ленни играл на барабанах, в то время как я принялся импровизировать на тему той песни, из которой впоследствии получилось “Always on the Run”. Было очень весело, весьма неотрепетировано и непрофессионально, но именно так это и должно было выглядеть. В той песне мало движения, но звучит она очень здорово. Вокал и партию баса Ленни наложил позже. Студия выглядела как личный замок Ленни; каждый инструмент лежал на своём месте, и Ленни мог свободно переключаться с гитары на барабаны, а затем на бас и всё в обратном порядке по одному велению его вдохновения.

В ту поездку я взял с собой Рене, и мы остановились в центре города в отеле неподалёку от квартиры Ленни и закатили неимоверную пьянку накануне субботы. Стояло лето, и было жарко как в преисподней, и когда я, наконец, пришёл в субботу к Ленни в студию, я обнаружил, что из-за какого-то давнишнего закона, прозванного в нью-йоркских книгах «голубым»*, все бары и винные магазины в тот день были закрыты.

Это было совсем не так, как я представлял себе этот совместный проект с Ленни, и, по-моему мнению, он не должен был обернуться проблемой. Я помню, как я слонялся по квартире Ленни в ожидании, пока он соберётся. Его квартира походила на самый большой в мире гардероб старомодной («винтажной») одежды, разбросанной повсюду и сваленной, где только позволяло свободное место. На часах было 10 утра, я наблюдал за этим всем и умирал от жажды.

- Эй, чувак, у тебя есть что-нибудь выпить? – спросил я.

- Нет, чувак, не думаю. – ответил Ленни. – Косяк будешь?

- Круто. Хотя я бы лучше чего-нибудь выпил. – сказал я. – Мы можем по пути заехать в бар или в винный магазин?

- Не знаю, чувак, – сказал он, – они все закрыты по субботам.

- Да иди ты! – сказал я, покрываясь от волнения потом. – А у твоих соседей есть выпивка? Мне нужно выпить, чувак.