Это кажется непомерным… но вовсе не означает, что всего этого не было

1 Февраля 1992 года мы играли финальный концерт с “SOUNDGARDEN”, который проходил в Комптон-Террасе (Compton Terrace), штат Аризона, и поэтому мы решили отметить это событие небольшой проделкой. Мэтт, Дафф и я раздобыли несколько надувных кукол, разделись и вышли с ними на сцену. Если вдуматься, то я оказался единственным из нас, кто разделся полностью. В любом случае, турне “Soundgarden” было посвящено промоушену их альбома “Badmotorfinger”, а они сами родом из тех мест, где не принято было играть рок и отрываться, поэтому парни они были скованные. Они смотрели по сторонам, а вокруг них носились мы, изображая, как мы трахаем этих кукол. Я был пьян и упал. Я выронил куклу и в тот момент оказался абсолютно голым. Это была ещё та сцена!

Мы отыграли три концерта в «Токийском куполе» (“Tokyo Dome”), в Японии (19, 20, 22 февраля 1992 года), и это было что-то! В действительности в «Токийском куполе» я отыграл подряд не три, а пять концертов, в том числе два с Майклом Джексоном и три с “Guns N’ Roses”. Вообразите, какой я ощутил контраст между публикой, которая приходила на концерты Майкла, и публикой, приходившей на “Guns N’ Roses”. Не могу себе представить что-то более фантастическое, чем играть один вечер с Майклом, который носился по сцене, а в глубине сцены стояли дети, лежали игрушки; а затем, спустя два дня, играть с «Ганзами» и всем, что с этим словом связано, – и это всё под одним и тем же куполом. Для максимального эффекта я провёл свободный день между двумя концертами в Токийском Диснейленде.

Чтобы отыграть концерт с Майклом, я прилетел в Японию пораньше. До этого, в перерыве между окончанием работы над альбомами “Illusion” и их релизом, мы вместе с Майклом в Лос-Анджелесе записывали его песни. Я остановился тогда в отеле «Хайатт» на бульваре Сансет, когда мне позвонили из нашего офиса.

- Привет, Слэшер. Майкл Джексон собирается выйти на тебя. – сказал Алан. – Он хочет услышать тебя на своей новой пластинке.

- Ух, ты! – сказал я. – Ну, ладно.

Следующий звонок, который раздался у меня, был от Майкла.

- Алло? – сказал я.

- Алло? Слэш? – спросил он в своей характерной робкой и осторожной манере.

Так мы и начали. Я был польщён его предложением и волновался, но всё вышло просто замечательно. Мы записали две песни. Первая из них, самая крутая, называлась “Give in to Me” и напоминала мне новую интерпретацию его песни “Dirty Diana”. Когда я пришёл для записи в студию “Record Plant”, Майкл уже был там с Брук Шилдз (Brooke Shields), с которой он тогда встречался. Студия была тускло освещена, и в ней было так же мрачно, как и в нашей студии, когда мы записывали наши альбомы, – просто «дежа вю».

- Привет, – сказал Майкл, – это Брук.

- Привет, приятно познакомиться, – сказал я. Думаю, я даже протянул ему руку.

- Мне очень хочется поблагодарить тебя за то, что ты согласился записываться для моего альбома, – сказал Майкл, – я просто не могу дождаться, когда я услышу то, что подготовил.

А затем они отделились от меня – пошли пообедать или что-то в том же духе. А я записал своё соло и на том закончил. Спустя несколько дней, я вернулся в студию и записал вступление к песне “Black and White”. От меня хотели, чтобы я записал какой-нибудь рифф для концовки вступления к песне, который даже не попал на альбомную версию песни. Вы можете услышать эту часть, если только посмотрите видеоклип: это то, что играет на гитаре Маколей Калкин (Macauley Culkin) перед самым началом песни. Это было, по меньшей мере, странно: это было не совсем так, в каком контексте я видел это соло.

Думаю, я понравился Майклу Джексону по той причине, что он видел во мне какого-то мультперсонажа, какой-то карикатурный образ. Но это именно тот, кем я и являюсь на самом деле. Я до сих пор не уверен, знает ли об этом сам Майкл.

* * *

Пока по всему миру наши альбомы продолжали оставаться в списке самых популярных, в апреле 1992 года мы отыграли концерты в Мехико, и точно так же как наши фанаты из Южной Америки, публика в Мехико оказалась не менее преданной. После этого мы выступили в Лондоне на потрясающем концерте, посвящённом памяти Фредди Меркьюри, ещё одного кумира Эксла. И хотя наше выступление включало всего несколько песен, мы вложили в него всю душу: мы сыграли “Paradise City” и “Knockin’ on Heaven’s Door”. Позже я поднялся на сцену и исполнил “Tie Your Mother Down” с Брайаном Мэйем (Brian May) и Роджером Тейлором (Roger Taylor) из “Queen”, а Эксл пел. В конце нашего выступления мы все исполнили “We Are the Champions”. Это было грандиозное выступление, но самая незабываемое событие того вечера случилось, когда я снял штаны перед Лиз Тейлор (Liz Taylor): я стоял, переодеваясь, в артистической (green room, артистическая, уборная), когда она в компании своих друзей открыла дверь и застала меня в одной футболке и совершенно без штанов. Она вовсе не выглядела смущённой, напротив, она показалась мне озорной, – своими чреслами я почувствовал, на что она смотрела.

* * *