Это кажется непомерным… но вовсе не означает, что всего этого не было

Дом всё ещё сотрясался, когда мы втроём сжались в дверном проёме нашей спальни. Рене стояла между нами; на ней не было майки, а у неё была весьма не плохая фигура. Несмотря на всё то, что разворачивалось вокруг нас, я находил эту сцену довольно забавной. Сейсмическая волна следовала за волной, что казалось, что-то атакует дом снаружи. Стоял оглушительный грохот: билось стекло, опрокидывалась мебель. Все наши восемь кошек выли, а котёнок пумы, которого мы держали в туалете, визжал как сумасшедший.

Мы простояли в дверном проёме, казалось, несколько часов, пока не прошёл последний толчок. Урон от землетрясения трудно было представить. Телевизоры были свалены на пинбольные игровые автоматы, холодильник проплыл через всю кухню, огромные французские окна (floor-to-ceiling windows) были разбиты.

Но больше всего меня волновало, где находились мои три кобры, ящерица-ядозуб (Gila monster) и прочие ядовитые и потенциально опасные рептилии. Я подождал, пока в доме не стало достаточно светло, для того чтобы войти в комнату, где я их держал, поскольку искать ядовитых змей в темноте плохая идея. По необъяснимой причине ни один из террариумов не был повреждён, и змеи были в полном порядке.

Дом был совершенно разрушен, и беспорядка в нём было настолько много, что мы поехали в «Четыре времени года» в Марина-дель-Рей, где решили отправиться вместе с Грегом в Чикаго. С собой в ресторан мы взяли Кёртиса, котёнка пумы, которого мы тайно пронесли в клетке и заперли в туалетной комнате. Как и большинство из моих питомцев, Кёртис был сиротой, которого я оставил у себя в доме и о котором заботился.

Мы немного убрали в доме и отправились в ресторан. Мы ожидали лифта, когда я обернулся и увидел Кёртиса, который открыл дверь туалетной комнаты и двери в комнату и намеревался составить нам компанию за обедом. Я хорошо понимал, что нам немедленно надо было что-то делать с Кёртисом, поэтому я позвонил своему другу, работавшему смотрителем за животными, который забрал Кёртиса и отправил его в каньоны, где у него была ферма по содержанию экзотических животных.

На следующий день мы вылетели в Чикаго, где провели время в компании Берни (Bernie), дяди Рене, который оказался здоровским мужиком, точно уж не тем, кто убил бы меня за то, что я обманул его племянницу.

Когда мы, наконец, вернулись в Лос-Анджелес, Рене и я решили, не медля, продать дом. Его необходимо было сносить и строить заново. Мы сняли другой, и я сосредоточился на записи. С Майком Клинком в качестве продюсера и Мэттом и Майком Инезом в качестве музыкантов, я тщательно переписал демозаписи, которые мы сделали до этого. Мы даже нашли вокалиста, Эрика Довера (Eric Dover) из “Jellyfish”, который на тот момент соответствовал всем нашим требованиям. Мы вместе с Эриком написали тексты ко всем двенадцати песням, и, по-моему, определить, кто из нас написал какую песню, очень легко: все мои песни обращены к одному человеку, хотя тогда никто не против этого не возражал. Эти песни были для меня отличным способом выразить всё дерьмо, которое накопилось, и тем самым облегчить свою душу.

Мы с Мэттом немного поспорили, потому что я выбрал для записи Эрика, не получив от Мэтта однозначного одобрения. Мэтт не на шутку обиделся, и поэтому мы с ним какое-то время находились в ссоре. В любом случае, когда Довер закончил запись вокала и я передал записи в “Geffen”, ребята из студии пришли в полный восторг. Всё было на своих местах, и мы были готовы отправиться составом “Snakepit” в турне, если бы не Мэтт и Майк Инез, которые не смогли с нами поехать.

Я не собирался позволить этому обстоятельству встать у меня на пути, поэтому я записал в состав “Snakepit” Брайана Тиши (Brian Tishy) и Джеймса Ламенцо (James Lamenzo), парней из группы Зака Уайлда, а в завершение пригласил Гилби Кларка. Мы самостоятельно организовали тур по Соединённым штатам, Европе, Японии и Австралии. Мы сняли два клипа и выпустили сингл “Beggars and Hangers On”. И мы отлично повеселились: всё проходило спокойно, мы назначали концерты, приезжали, поднимались на сцену и играли. Мы выступали в клубах и залах, и это было просто здорово! Это действительно помогло мне вспомнить, почему я любил то, чем занимался. Проект “Snakepit” сыграл для меня важнейшую роль: я обратился к самому себе, потому что мне казалось, за последние два с половиной года я забыл, какой я на самом деле. Проект, как стимул, заставил меня вспомнить, что быть в группе совсем не означает претерпевать психологические нагрузки, быть в группе может означать просто играть.

* * *