Это кажется непомерным… но вовсе не означает, что всего этого не было

Вот и вся информация о том, чем каждый из нас сейчас занимается. Как только вы поймёте это, то в следующий раз, когда вы меня спросите, ответ на вопрос о воссоединении группы будет для вас очевиден. Ну не хороши ли мы (Are we cool)?

Глава 12. Распад

Иногда правдивая ложь находится у тебя перед глазами и так незаметна, что ты даже ее не видишь; это как сопоставление твоего отражения в комнате с кривыми зеркалами – сложно поверить, что искривленное изображение, пристальное смотрящее на тебя – это и есть ты. Ганзы стали похожи на монстра; мы были такой причудливой версией того, чем мы однажды стали, что я вряд ли мог нас узнать. Но, в отличие от комнаты с кривыми зеркалами, от этого я сбежать не мог; когда я отворачивался от рюмки, искаженное изображение оставалось.

Мне было приказано свернуть с этой дороги, мне сказали прекратить делать то, чем я наслаждался постоянно. Но мне совсем не хотелось это делать. Я хотел продолжать тур после Японии, поехать в Австралию, я хотел закончить то, что начал. Это могло казаться несовместимым, потому что Snakepit смотрелись как внутренний проект и часть нашей группы, а у меня были большие амбиции на этот счет. Когда я начал думать о достижении чего-либо, то становился слепым, наклонял голову вниз и гнал вперед до тех пор, пока не достигал этого. Хотя и не вполне понимал, чего хочу добиться.

Я был таким же целеустремленным и решительным, когда принес запись в студию Geffen. Я не понимал и не представлял себе, что происходило с лейблом в 1994 году, когда пришел на встречу. Весь звукозаписывающий бизнес был на грани огромных перемен; большинство компаний могли быть объединены, проданы или закрыты в течение ближайших нескольких лет. В тот момент я этого не знал и этим не интересовался. Я играл Snakepit для Зутот (Zutaut), они согласились выпустить альбом, и это было все, что я хотел слышать. Я не чувствовал беспорядка, что творился там и во всей индустрии, и не сознавал очевидной тревоги, что распространялась вокруг выхода нового альбома Guns N’ Roses. Я даже не предполагал, что Дэвид Геффен (David Geffen) собирался продать компанию, и что перспектива новой записи Ганзов могла измениться, но даже если бы я об этом знал, то все равно ничего не смог бы сделать для того, чтоб спасти ситуацию.

Вспоминая прошлое, я понимаю, что, пока они думали, я подвергал будущее Ганзов опасности, проявляя интерес к Snakepit; они решили, что более важно потакать мне, и прошли через всё, чтобы позволить мне избавиться от навязчивой идеи. Они кусали ногти, но если Зутот или кто-либо еще выражал свои интересы, то я должен был сказать им правду: у меня не было намерения покидать Guns N' Roses. Пока я был взбешен, я всегда думал, что могу вернуться после определенного времени, когда наступит правильный момент. И Geffen выпустил и поддержал It's Five O'Clock Somewhere. Они разрекламировали его и оказали нам финансовую поддержку для тура… до тех пор, пока не передумали. Как я упоминал, однажды Эксл сообщил лейблу (или так мне сказали), что он готов начать записывать сессии для нового альбома Ганзов, со мной были порваны связи, и мне сказали валить домой, потому что, по их мнению, я продал миллион записей, они получили прибыль и не собирались больше меня поддерживать. Самое смешное в том, что даже спустя все эти годы я так и не увидел тура в поддержку альбома – для меня это был всего лишь предлог поиграть.

Я обосновался в Лос-Анджелесе и поселился в новом доме, который мы с Рене сняли над Сансет Плаза (Sunset Plaza) в Западном Голливуде. Я перенес сюда всех змей, и мы жили там недолгое время, просто снимая дом месяц за месяцем на неопределенный срок. Хоть я и женился, но в данный момент не чувствовал себя женатым домовладельцем. Я знал, что был ненастоящим собственником дома, но в реальности никак не мог прийти к пониманию этого. Я снимал место за приличную плату прям над Сансет Плаза, и это было все, что нужно. Это была моя берлога: у меня были змеи, Рене и автоматы для игры в пинбол –прекрасная холостяцкая берлога… для меня и моей жены.