Это кажется непомерным… но вовсе не означает, что всего этого не было

Но что ранило больше, так это то, что мне пришлось оправдывать себя перед своей группой. Я пришёл в судебное заседание и твердил о том, что все предъявляемые ко мне претензии были неправдой, но то, как расписал это Эксл, придало его словам такую убедительность, что все, казалось, стали думать о том, что всё это истинная правда. Парни весьма скептически отнеслись к моей истории. В то же время я был очень искренним, рассказывая им всё, как было на самом деле. Поначалу я даже думал о том, чтобы выступить в прессе, и рассказал своей группе о том, что я так и поступлю, но потом решил, что это только бы усложнило всю ситуацию, и отложил эту затею.

Я не знал, что мне предпринять, но я всё ещё хотел двигаться вперёд – от этого зависел кредит доверия ко мне. Спустя несколько дней, мы созвали собрание группы, а Скотт на нём не появился. Для меня было очевидно, что поскольку я так и не сделал следующего шага, то я тем самым подвёл его. А затем Скотт выступил со своим собственным опровержением – он нападал на Эксла при каждой возможности. Инстинктивно я и не думал соглашаться с ним, инстинктивно я подумал: «Ты не смеешь трепаться в адрес Эксла». Я могу трепаться в адрес Эксла хоть весь день, стоит мне только захотеть, но это потому что на протяжении многих лет мне приходилось уживаться с ним. Но ни у Скотта, ни у кого бы то ни было нет такого права.

Как следствие, в группе нарастало напряжение, и мою аппаратуру выставили вон из домашней студии Мэтта, где мы обыкновенно сочиняли и репетировали. Вокруг говорили, что я ушёл из “Velvet Revolver”, чтобы вновь присоединиться к “Guns N’ Roses”. Я и не знаю, кто начал распространять эти слухи, но ноги у этой истории были настолько длинны, что из-за неё в группе начались изнуряющие внутренние распри. Средства массовой информации проявили особую любовь к этой истории: мол, Слэш бросил своих прежних музыкантов из “Guns N’ Roses”, чтобы воссоединится с Экслом в группе, воплотившей его новый взгляд на “Guns N’ Roses”, каким бы этот взгляд ни был. Я всё ещё думаю, что выход альбома “Chinese Democracy” в то время только обдумывался, а сам альбом мог выйти в любой год.

Всё выглядело так, будто то, что я делал, казалось действительностью, но в действительности я ничего и не делал. Если вы возьмёте любую газету о музыке того времени, или послушаете радио или почитаете блоги в Интернете, вам никак не избежать этого. Это было высечено на камне: я ушёл из “Velvet Revolver”, я возвращаюсь назад к «Ганзам». В действительности, ни того, ни другого не случилось: в течение тех месяцев я просто проводил время дома, записывая свои музыкальные идеи на свой цифровой шестнадцатидорожечник.

В буквальном смысле это была позиционная война: нам всем потребовалось какое-то время, чтобы переждать это дерьмо. Наконец, когда всё поутихло, мы вернулись к работе. Я просто однажды пришёл домой к Мэтту, будто ничего с нами и не случилось.

- Слушай, чувак, – сказал я, – всё, что было с нами, просто смешно, и то, что происходит с нами сейчас, тоже смешно. Давай я тебе расскажу, как всё было в действительности?

- Валяй, чувак.

И я всё рассказал Мэтту, вновь повествуя о том, как всё было в действительности. Безусловно, время доказало, что не было никакого возвращения к Экслу или воссоединения с “Guns N’ Roses”, потому что ничего такого в действительности и не происходило. Этот факт, казалось, убедил парней в том, что моё видение событий было правильным. Я никогда не считал, что мне нужно объясняться перед этими парням за свои поступки, но мне пришлось, что всегда выводило меня из себя. Но я перешагнул через это, также поступили и они. Когда я пообщался с глазу на глаз с Мэттом, я таким же образом побеседовал с Кёршнером, а затем с Даффом и Скоттом. В общем и целом, всё это было совершенно не нужной драмой, говорили ли об этом вслух или помалкивали. У меня просто не было времени на всё это. Но мы все справились с ней, и сегодня мы относимся к этому гораздо спокойнее.

* * *

Группа вновь собралась вместе и мы принялись репетировать в доме у Мэтта, в звукозаписывающей студии, устроенной в его гараже. Все вновь подключились к делу, и мы приступили к работе над новым материалом для нашего следующего альбома. Именно в то время я порвал мышцу плечевого пояса, занимаясь в тренажёрном зале, и отправился на приём к врачу. Он прописал мне несколько терапевтических упражнений и дал пузырёк викодина. Я знал чёрт возьми очень хорошо, что такое викодин и какой эффект он произведёт на меня, но то, что он был прописан мне моим врачом, казалось мне нормальным и действительно необходимым. Я принимал викодин согласно инструкции по применению – одну таблетку каждые четыре часа, а вскоре стал принимать по две каждые два часа и затем по одной каждые пятнадцать минут – такое происходит со мной всегда.