Это кажется непомерным… но вовсе не означает, что всего этого не было

Мы начали записывать демо-версии песен, отобранных для Appetite; с Майком у нас все получалось намного лучше, чем раньше. Единственный творческий сдвиг произошел, когда мы начали следовать предложениям Алана. В оригинальной версии “Welcome to the Jungle” повторялся фрагмент, где Эксл пел: “When you’re high, you never want to come down” («Когда ты высоко поднимешься, то ни за что не захочешь спускаться»). Алан предложил уменьшить количество повторов. И он был прав. Это сократило песню. Более того, все наши песни были прочувствованы такими, какими они должны были быть. Это было испытание тем, как хорошо песни могут звучать в студии, и какое настроение мы в них вложили. Мы никогда не прислушивались к советам – кто бы их не давал. Но мы были готовы попробовать, и поняли, что они действительно работают. В то время Алан занимался менеджментом Great White, а еще он был их продюсером и соавтором песен. Это было замечательным обстоятельством, но тогда мы не осознавали этого, потому что нам казалось, что та сессия прошла не очень хорошо, а “Welcome to the Jungle” стала отличаться от всех песен. Меня никогда не волновали отношения Алана и Great White, но когда мы узнали о них, нас охватило тихое недовольство, которое распространялось на всех нас как снежный ком.

Я могу только догадываться, как радовался Том тому, что Guns N’Roses наконец-то нашли продюсера и менеджера, с которыми мы хотели работать. На это ушла пара лет, но в конце концов он убедил лейбл поверить в нашу группу лунатиков и вернуть нас на тот путь, который обещал нам.

Алан заказал нам Rumbo Studio в Canoga Park, в которой очень нравилось работать Клинку, чтобы записать несколько живых песен. Canoga Park располагался там, где вырос Стивен, в Долине, которая находилась, по моим меркам, в другой стране. Думаю, что тогда они хотели увезти нас подальше от Голливуда, чтобы заставить сосредоточиться на записи. Алан снял для нас комнаты в Оуквудсе (Oakwoods), которые ничем не отличались от обычных гостиничных номеров по всему миру. Еще для всевозможных переездов он взял на прокат микроавтобус. По неясным для меня причинам водителем назначили меня.

Майк нанял себе в помощь нескольких настоящих профессионалов: Поки (Porky), известного гитарного техника, и Джейма-О (Jame-O), техника для ударных. На их счету были сотни записей; настоящие мастера своего дела, чьи вечеринки мы очень любили. Они были бесценными для нас.

Запись настоящего альбома в приличной студии была для нас в новинку: раньше мы записывали демо-версии в разных местах Лос-Анджелеса. Некоторые из них были довольно легендарными: ранние версии “Don’t Cry” и “Welcome to the Jungle” мы записали в Голливуде, в студии, похожей на ту, где Led Zeppelin записывали свой второй альбом. Некоторые наши сессии были легендарными в другом смысле, например, однажды мы втянулись в разборку с владельцем одной дерьмовой студии в Голливуде по поводу дополнительной платы. Он был чокнутым и наставил на нас пистолет.

- Черт возьми, вы должны заплатить мне, - сказал он, широко раскрыв глаза. – Сейчас же!

- О, да, конечно, - ответили мы. – Да, мы чего-то тупим...ты прав, мы уходим.

Кто-то выкинул наши записи на улицу, и до выстрелов дело не дошло.

В первый день записи мы разбирали “Out Ta Get Me”, играя все, как и прежде, но в абсолютно новой обстановке: мы сидели в огромной гостиной и просто играли. Когда я прослушал запись, то понял, что в моих руках находится большая проблема: проходя сквозь студийное оборудование моя гитара звучала как дерьмо.

За весь период безрассудства я заложил почти все свои инструменты, включая Лес Пол Стива Хантера (Steve Hunter’s Les Paul). Когда мы репетировали в Бурбанке, я попросил Marshall прислать мне несколько усилителей, но так и не заплатил за них, поэтому компания забрала их обратно. У меня было три гитары, но я считал, что у меня не было ничего. Две из них были Jacksons, одну из которых сделали специально для меня: это был черный Firebird с моей тату Ширли (Shirley tattoo) на корпусе (звучала она дерьмово). Другая была похожа на прототип Strat, с дугой на конце, которую мне дали на время, а я так и не вернул ее. В мире существует всего лишь две такие гитары. Моей третьей гитарой был красный BC Rich Warlock. И ни одна из них не звучала должным образом, проходя через студийное оборудование.

Я очень расстроился и нервничал. Время шло, я должен был заставить свои гитары звучать на альбоме просто превосходно. Но я не знал, как это сделать, потому что был банкротом. я пытался меньше пить и прыгать, опираясь на опыт предыдущих сессий, понимая, что когда-нибудь соберусь и запишу все свои партии.

Остальным не нужно было этого делать – Иззи, Дафф и Стив играли превосходно, поэтому их партии не нуждались в доработке.