Это мой конёк. Наука запоминания и забывания

«Нет ничего невероятного в том, что существуют нейроны решетки, охватывающие столь значительные расстояния, как в Лондоне, но методов для их изучения у нас нет», — говорит Эдвард Мосер.

Если мы учимся в нестандартных условиях, то и память работает на предельном уровне — меняется даже сам мозг. Однако выдающимися знаниями обладают не только таксисты. Профессиональные шахматисты каждый день изучают шахматные позиции. Значит, у них тоже выдающаяся память?

Гроссмейстер Симен Агдестейн, когда-то обучавший лучшего шахматиста наших дней Магнуса Карлсена, большую часть жизни посвятил тому, чтобы стать игроком международного уровня.

Мы находимся в его кабинете в Высшей спортивной гимназии, и он рассказывает нам о подготовке к игре. Специальная программа собирает статистику и показывает типичные и нетипичные для других игроков ходы — информация позволяет придумать способы обыграть их. Значит, нужно запомнить слабые места противника до начала партии.

«Раньше мы просто садились и читали ежегодно издаваемые книги с описаниями шахматных партий», — рассказывает он, снимая их с полки. Да уж, не самое беззаботное времяпрепровождение — это не на пляже загорать.

Симен тем временем листает книги — непринужденно, словно фокусник, тасующий колоду карт. Перед нами бесконечный список сухих данных. «A57–1.d4 Nf6 2.c4 c5 3.d5 b5».

«Сейчас я уже ничего не помню. Но раньше я читал эти книги», — рассказывает Симен.

Сегодня он обучает будущих великих шахматистов.

Комната Магнуса Карлсена, где сейчас тренируются юные шахматисты, напоминает посвященный чемпиону мира храм: стены увешаны его портретами — от маленького мальчика до нынешнего обладателя титула гроссмейстера. За занавесом мы поставили семь досок. На четырех из них — позиции из более-менее известных шахматных партий, сыгранных на турнирах. Одна из них — из партии между Магнусом Карлсеном и Вишванатаном Анандом, решающего матча, после которого Карлсен стал чемпионом мира. На оставшихся трех досках мы разместили фигуры как попало. За основу мы взяли известные шахматные партии, но заменили все фигуры случайным образом. На одной доске совсем рядом оказались два короля — такого в шахматах просто не бывает; на другой пешка каким-то образом проскочила мимо слона противника и оказалась среди вражеских фигур.

Эксперимент мы проводим на четырех гроссмейстерах: на каждую доску они посмотрят в течение пяти секунд, а затем расскажут, что увидели. Одинаково ли сработает их память? Или бессмыслицу они запомнят с большим трудом, чем те позиции, где есть логика, пусть и едва знакомая игрокам? У испытуемых есть пять секунд. За это время мы успеваем запереть дверь или налить стакан воды.

На каждой из выставленных нами досок более 20 фигур. Как запомнить больше пары фигур? Впервые подобный эксперимент провели в 1940-х гг. с гроссмейстерами из Нидерландов[75] — он был призван доказать, что у шахматистов развивается почти интуитивная память на информацию, касающуюся игры. Сыграв бесчисленное множество шахматных партий, они выучили позиции, распространенные дебюты и характерные ходы. Они сразу увидят, на каких досках фигуры расположены абсолютно случайным образом, а вот известные партии у них полностью или частично отпечатались в коре головного мозга. Благодаря опыту они быстрее считывают и анализируют увиденное и им легче пересказать полученную информацию — даже если смотреть на доску всего пять секунд.

Первый участник эксперимента — молодой гроссмейстер Арьян Тари, талантливейший норвежский шахматист. Робкий 16-летний юноша занял четвертое место в списке самых молодых гроссмейстеров своего времени. Помучившись с первой доской — на верных позициях оказались лишь шесть фигур, — со следующими он справляется гораздо успешнее. Лучший результат: 16 фигур на доске с 21-м ходом партии Ананд — Карлсен. Ее он тщательно проанализировал — ему знаком каждый ход. Именно по ее итогам Магнус Карлсен был объявлен чемпионом мира, победив действующего обладателя титула, и талантливые норвежские шахматисты изучают ее в обязательном порядке. С тех досок, где фигуры были расположены случайным образом, он вспомнил максимум семь фигур.

Во время эксперимента 1940-х гг. лучшим игрокам удалось запомнить 24 фигуры. В 1973 г. его повторили в Англии[76] — в среднем гроссмейстер запомнил 16 фигур с досок, на которых были ходы реальных шахматных партий.

К тому же заданию приступили гроссмейстеры Ольга Должикова и Симен Агдестейн. Максимальный результат Ольги — 16 фигур, а кроме того, где-то она поставила черную ладью на место королевы или заменила коня пешкой. В ее памяти сохранились образы фигур — белые или черные. Зачастую Ольга точно помнила местоположение, но не помнила саму фигуру.

«Сначала я смотрю на вертикали D и E, в самый центр партии», — объяснила нам она.

Именно в этой зоне она расставила верно больше всего фигур. Ближе к краям точность снижается.