Это моя собака (Пять повестей для детей)

- Пиратка, - кричал мне Витя, - мы же еще здесь!

Но наконец мы втроем - дядя Сережа, Витя и я _оказались в зале поменьше, гдеу стоек молодые люди в серых формах должны осматривать наши вещи. У меня, честно говоря, кроме ошейника, никаких вещей не было, но я беспокоился, а вдруг мой ошейник тоже облагается таможенной пошлиной, или его нельзя вывозить в другие страны, или он какой-нибудь секретный. Но нет, таможенник расписался в какой-то бумаге, которую дал ему дядя Сережа, потом поднял меня, погладил, незаметно, как ему показалось, ощупал, поставил куда-то зачем-то печать, и мы проследовали дальше.

ПО залу в это время прошел военный в зеленой фуражке, и я подумал, что он будет ругаться, увидевсобаку, но он был чем-то озабочен и прошел мимо.

Потом мы попали еще в один зал, где пограничники посмотрели наши паспорта. Когда пограничник смотрел документ, удостоверяющий мою личность, я дажепривстал на задние лапы. Но эта процедура заняла полминуты: вероятно, здесь уже нашел свое место афоризм, что "за границу не выпускают, выпускают из тюрьмы".

Потоммы вышли на огромную асфальтированную площадку перед теплоходом.

Здесь уже даже мне не захотелось лаять, такоевеличественное зрелище открылось передо мной. Здесьстоял он... наш теплоход. Он был еще достаточнодалеко от меня, и я мог рассмотреть его целиком.

Он был похож на огромное блюдо с тортом.

У него было имя.

Он назывался "Дмитрий Шостакович" - в честь замечательного русского композитора.

На нем покачивался флаг нашей страны и ещекакой-то маленький флажок белый с красным, похожий на польский на носу.

Мы медленно пошли к теплоходу. Я даже себе не представлял, что он такой громадный. Какие-то люди сновали у причала возле огромных железныхбыков, к которым крепится толстенными канатами теплоход. Я шел рядом с Витей и чихал от счастья.

Мой хвост лучше всяких слов говорил о том восторге, который я испытывал.

И вот мы подошли наконец к трап - это такая лестница, которая связывает причал с теплоходом. Онанемного раскачивалась, и я в последний раз за этот ближайший месяц оглянулся на родной порт. Впередибыла неизвестность. Но я смело шагнул навстречу приключениям. Витя подхватил меня на руки, и дядя Сережа первым прошел вперед в коричневую пасть входного люка.

Корабль по-итальянски называется "трагетто"

Едва мы устроились в каюте, а это была просторная комната - в четыре раза больше, чем купе в поезде, - с иллюминатором, столиком, душем, но все-таки всего лишь каюта, как Витя с дядей Сережей отправились на верхнюю палубу, как они заявили, оглядеться, и я тоже побежал за ними - прокладывать след, чтобы при случае знать, где ресторан, или бар, иликинотеатр, или спортзал, или парикмахерская, бассейн, магазин, кафе, может быть, даже метро или аэропорт, или что там еще может нам вдруг понадобиться.

Но что мне больше всего понравилось, никто не сделал мне никакого замечания, даже тогда, когда я стал лаем помогать матросам "отдавать концы" или, также лаем, объяснять капитану, как поднимать на мачте флажок отхода, или когда я просто знакомился с остальными пассажирами. Мне было очень приятно попасть в этот новый для себя мир, гдечувствовал себя полноправно и уютно.

Дядя Сережа, как маститый географ, объяснял Вите назначение некоторых навигационных приборов, которые стояли на палубе теплохода, но мне от этого стало ужасно скучно, и, постояв уныло возле них, я опять отправился на самостоятельную прогулку и в этот самый момент услышал вдруг страшный рев.

Сперва я подумал, что на нашем теплоходе везут диких зверей, а потом понял, ведь это сам теплоход так громко разводил пары: я уж забыл совсем, что мы должны плыть.

В тот же момент я оказался у правого борта и увидел, что расстояние от корабля до причала уже такое, что и не перепрыгнешь.

На берегу находилось множество провожающих да и просто прохожих. Они махали руками, платками и шляпами. И мне ничего не оставалось, как тоже начать махать хвостом, но потом я раздумал это делать. Еще решат, что я рад, что уезжаю.

- Пиратка, - услышал я голос Вити, - пойдем в бар, выпьем пепси-колы.

Надо же, как быстро адаптировался в этом необычном мире мой хозяин. Но красиво жить не запретишь. Пепси-колу я пить не люблю, хотя с удовольствием пошел с Витей и дядей Сережей в бар. Там мне налили простойводы, которую я из блюдца вылакал нервно всю.

Да, мы отправились в бар чинно и весело, держась за руки. как настоящие моряки.

Она

Войдя в бар, я забыл обо все на свете. И о Москве, и о себе, и даже о маме Маше. Я никогда не испытывал ничего подобного.

Там сидела она! Я ее уже видел в Одессе: помните, возле Потемкинской лестницы!

Она была такая красивая, что я даже присел. А ведь я - советский пес, в котором с рождения воспитывали сдержанность.

Она была маленькой, белой, с черными глазами исидела на коленях у девочки, имя которой я с первого раза не запомнил. Девочку звали Карола. Ее я тоже видел. И ее маму. Маму звали Грация, что в переводе значит синьора Спасибо.

Я подошел к девочке и галантно шаркнул лапами.