Это моя вина

Статуя появилась в Алабастер на третий год существования школы, и многие богатые выпускники вспоминали ее с ностальгией. Когда в 1951 г. она покинула свое место ради дома «бассет-хаунда» Хардвика, «старики» отреагировали на ее исчезновение едко и злобно.

Теперь директор Ричмонд созвал педсовет для обсуждения записки Фрэнки. Некоторые из преподавателей заявили, что не следует поощрять преступников, похитивших Гуппи, – их следует вычислить и временно исключить. Другие беспокоились, что если не выполнить требования организации, называющей себя «Обществом освобождения рыб», то Гуппи может никогда не вернуться. Выпускники школы могут быть очень разочарованы – и это может вызвать серьезные убытки, поскольку школа сильно зависела от пожертвований. Кроме того, что, если преступник окажется сыном или дочерью выпускника, обладающего значительным весом? Безопаснее и спокойнее капитулировать.

Нашлись и те, кто признался, что линейки в часовне их тоже всегда беспокоили. Либо потому, что часовня должна предназначаться только для отправления религиозных служб, либо потому, что атмосфера в ней была неприятна для людей с другими религиозными убеждениями, как подметили эти любители рыб (или овощей, или собак, или женского белья).

Наконец Ричмонд издал немедленно вступающий в действие приказ о перенесении линейки в зрительный зал нового комплекса искусств и потребовал возвращения Гуппи. Около пяти вечера в тот же день Элизабет Хейвуд получила напечатанную на машинке записку с указаниями, отправлявшими ее и нескольких ее подруг на поиски Гуппи. Первая подсказка привела ее в кабинет Ричмонда, вторая – на кафедру физики, и вскоре длинная вереница работников администрации, уборщиков, учителей физкультуры и учеников младших курсов следовала за девушками, разгадывавшими содержащиеся в записках подсказки. В кино никто не пошел, о групповой подготовке к занятиям все забыли, директор даже отменил поход с женой в ресторан.

Фрэнки, Мэттью и Альфа следовали за Элизабет до последней подсказки:

«Я не под водой, но вы уже рядом. Моя ванна с хлоркой была глубока, но теперь опустела. Я сплю на ее сухом дне».

Гуппи оказалась в пустом плавательном бассейне старого спортзала.

После пятнадцатиминутного ожидания уборщик открыл запертую на цепь дверь, и ученики хлынули в заброшенное здание.

Фрэнки стиснула ладонь Мэттью:

– Плавательный бассейн. Отличная идея, – шепнула она.

Он усмехнулся:

– Да, неплохая.

– Как думаешь, что это значит? – спросила Фрэнки.

Ей действительно было интересно. Она уже больше месяца планировала эскапады «Верного ордена», и «бассеты» послушно воплощали ее идеи в жизнь. Однако, несмотря на то, что и деятельность и реакция окружающих доставляли ей огромное удовольствие, Фрэнки действительно не хватало возможности обсудить проекты. Она тратила невероятные усилия на то, чтобы воплотить все это в жизнь, и ей очень хотелось поговорить с Мэттью, мнение которого она ценила превыше остальных.

– Хм? – Он, кажется, думал о чем-то другом.

– То, что они спрятали Гуппи в старом бассейне. Тебе не кажется, что это что-то значит?

– Думаешь?

Она не могла поверить: он протащил эту многокилограммовую статую через лабиринт душных тоннелей посреди ночи, и ему даже не пришло в голову, что это место может что-то символизировать.

– Гуппи – это символ нашей школы, так? Все бывшие выпускники вспоминают ее с тоской, статуя была тут всегда и так далее.

– Ну да.

– Итак?

– Что?

– Ты не понимаешь?

– Ну, Гуппи плавает в бассейне, получается что-то вроде аквариума, – сказал Мэттью.

– По-моему, они пытались сказать, что символ Алабастер устарел, тебе так не кажется?

– Может быть. – Мэттью рассмеялся и обнял Фрэнки. – Но может, ты просто слишком много думаешь?

– Нет, правда, – настаивала она. – Гуппи представляет старомодные ценности школы. И они положили ее в пустой бассейн, как бы говоря, что эти ценности устарели и никому не нужны. Так же как этот бассейн.

– Какие ценности?

Почему он ее не понимает? Он прикидывается дурачком, чтобы не выдавать секрет?

– Вся сеть социальных связей Алабастер, вся идеология «стариков», – сказала она.

– Мне кажется, что ты ищешь смысл там, где его нет, – пожал плечами Мэттью.

– Тебе не кажется, что это своего рода потрясание основ?

– Ты хочешь сказать, потрясение?

Он поправлял ее английский.

Она пыталась объяснить ему весь этот розыгрыш, розыгрыш, который он сам осуществил, а он, вместо того, чтобы ее слушать, поправлял ее английский. «Ты слишком много думаешь», – сказал он. Что? Он хочет, чтобы она перестала думать?

Какой смысл устраивать розыгрыши, если они никого не заставляют задуматься?

– Да, – подтвердила Фрэнки. – Потрясение.

Мэттью погладил ее по голове.

– Ты очаровательна. Ты ведь знаешь, что я так думаю, правда?

– Спасибо, – сказала Фрэнки.

Грустно, но она действительно знала. Но этого было мало.

Он наклонился и поцеловал ее в шею.

– А еще ты хорошо пахнешь. Не хочешь прийти и потрясти меня перед отбоем? Мы будем одни.