Это наш дом

Вакс молча поманил воинов с пленником за собой, за кучу камней, натаскиваемых со всей округи. У Олега не было ни малейшего желания участвовать в допросе: он, конечно, не особо слабонервный, но второй раз смотреть на то, как допрашивают ваксы, не хотелось. Первый раз это случилось во время зимнего похода, в самом начале, когда войско землян дерзким наскоком захватило крепость неподалеку от берега Хайтаны. Олегу почему-то вздумалось заставить разговориться пленного ракса. "Горилла" попал в плен потрепанным: в бою ему отсекли правую руку и подрезали жилы под коленом. На вопросы он вообще никак не реагировал: Олег перебрал все известные ему языки: как местные, так и земные – ноль эмоций. С таким же успехом можно с саркофагом фараона общаться. Мур, приняв близко к сердцу затруднения друга, вызвался ему помочь в беседе с упрямцем. И Олег сдуру на это согласился. Зря: больших трудов ему стоило потом не очистить желудок при ваксах – мог бы опозориться, прослыв неженкой. В ходе допроса несчастный ракс лишился второй руки и раненой ноги. Той ноги, что была не ранена, он тоже лишился. А еще носа, ушей и глаз. И приличной части кожного покрова. Лишь когда ему начали вытягивать кишечник, через проделанную в брюхе дыру, он, наконец-то, к великому облегчению Олега, испустил дух. Так ничего и не сказав.

Лишь потом Монах удосужился просветить Олега, сообщив, что хайты никогда ничего не говорят на допросе. Хоть через мясорубку их пропускай: ни звука не издадут. Однажды в руки северян попал ракс, который до этого с пленными людьми довольно бодро общался – то есть явно был способен членораздельно разговаривать. Увы – он тоже на допросе молчал как двоечник-разведчик.

В общем, с жутковатой методикой допросов в исполнении воинов Мура Олег уже был знаком, и углублять это знакомство не желал.

Паук, растянув антенну, связался со своим помощником, оставленном в основном лагере. Тот, приняв его радиограмму, ответил условным сигналом, обозначавшим, что информация принята.

Все – теперь оставалось только ждать подхода отряда Макса. Олег ничего другого придумать пока не мог. Начало боевых действий пошло несколько не так, как он планировал. Каннибалы проявили редчайшее разгильдяйство: даже не заметили, что у них мост захватывают. Обошлось без серьезного боя: расстрел группки дикарей нельзя считать полноценным сражением. В итоге вожделенный мост захвачен, но боевые отряды людоедов, прячущиеся среди скал, потерь пока не понесли.

Что они теперь будут делать? Неизвестно… Вряд ли они останутся на месте: окруженные с двух сторон и без снабжения. Расстрелянные дикари тащили сюда корзины с рыбой, переложенной диким луком: очевидно, несли воинам пожрать. Теперь линия снабжения перерезана: мост захвачен. Нет, не стоит обольщаться: горы тут, конечно, труднопроходимые, и речное ущелье преодолеть нелегко. Но нелегко, это не значит невозможно: при остром желании все возможно. Не исключено, что вражеские воины уже спускаются к тайным тропам, по которым переберутся на западный берег. Конечно, путь их будет не столь комфортен и быстр, как по мосту, но результат-то один: дикари имеют возможность уйти.

Если уйдут – отлично. Олега это вполне устраивало. Атаковать западный берег, имея в своем тылу противника, как-то слишком уж смело. В первый год может быть он так бы и поступил, но теперь все иначе. Земляне приспособились к этому миру и крепко уяснили, что главное в любой драке, беречь друг друга. Потери неприемлемы: и так уже слишком многих потеряли.

Идеальный вариант, если троглодиты решатся на атаку отряда. Соберутся за скалами, и ударят через проход. Залп сорока мушкетов и пушки по толпе нанесет им такие потери, что можно будет не опасаться выживших. Вряд ли их здесь тысячи: такая толпа смела бы отряды Мура без проблем, и стальное оружие союзников не спасло бы. Скорее сотни: может двести, или триста. Один удачный залп способен отхватить от такого войска половину: выжившие будут настолько деморализованы столь быстрым разгромом, что и мечтать о реванше не посмеют.

Между тем дикари заметно активизировались. Поодиночке и мелкими группками они то и дело показывались на окружающих площадку скалах, размахивали оружием, кричали обидное, показывали неприличные жесты. В ответ люди и союзники делали то же самое. Кроме того допрашиваемый пленник иногда начинал орать так страшно, что все это перекрикивание мгновенно затихало.

К Олегу подошел Дубин:

– Слушай, вон на той скале плоской полно дикарей. Я минимум пятерых насчитал: то вылезут, то спрячутся. Если пульнуть по ним гранатой, посечет всех осколками. Дистанция невелика, достанем легко. Только пристреляться надо будет: под таким углом мы еще никогда не били: вверх же придется пушку задирать, ставить на камни. У меня таблиц на такие углы нет.

– Нет, – возразил Олег. – Пока никакой стрельбы. Пушечный обстрел может их напугать, а нам это не нужно. Нам надо заставить их себя атаковать: напуганные они на это не решатся.