Это наш ребенок!

     — Отчима? — эхом отозвалась Ребекка. — О Боже, нет. Его отца. Если у Слейда есть отчим, я о нем ничего не знаю. — Эта мысль развеселила Ребекку. — Господь свидетель, Лоуренса мне вполне достаточно. Он точно такой, как Слейд, — доверительно сообщила она, — только на висках уже седина пробивается. Растопил мое сердце в первый момент, как я его увидела. — Ребекка ностальгически вздохнула и после паузы продолжила: — Я звоню, чтобы спросить, удобно ли вам будет, если мы приедем в следующем месяце. У Лоуренса найдется немного свободного времени. Я забыла условиться со Слейдом, когда говорила с ним сразу после рождения малышки.

     Шейла оцепенела.

     — Прекрасно. Значит, в следующем месяце, — услышала она свой голос, словно включился автопилот.

     Далеко не прекрасно, думала она. Совсем не прекрасно.

     Каким-то образом ей удалось добраться до конца разговора, хотя она могла думать только о том, что сказала Ребекка Гарретт в первые несколько минут.

     Она приезжает с отцом Слейда.

     Его отцом.

     — Будь ты проклят, Слейд, ты лгал мне, — вслух сказала Шейла, кипя от гнева. Ей казалось, будто она упала с вершины египетской пирамиды. — Вероятно, ты лжешь во всем.

     Услышав ее голос, в гостиную заглянула Ингрид.

     — Вы что-то сказали, доктор?

     Шейла отсутствующим взглядом смотрела на телефонный аппарат. Вот награда за доверчивость. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Затем встала.

     — Да. Мы больше не пьем чай, Ингрид. Твои чаинки лгут.

     Шейла не стала ничего объяснять и вышла из комнаты мимо озадаченной девушки. Надо собрать кое-какие вещи.

     Несколько часов, на которые рассчитывал Слейд, растянулись до бесконечности. Двадцатиминутный разговор в кабинете Энди перерос в говорильню и занял лучшую часть дня. Слейд позвонил домой предупредить Шейлу, что задерживается, но Ингрид сказала, что Шейла к телефону не подходит. Может, заболела?

     Он занервничал.

     Ливень, сопровождавший его по дороге домой, еще больше все испортил. Обратный путь превратился в тяжкое испытание. Из-за трех автокатастроф возникли серьезные пробки.

     Слейд добрался до цели усталым и раздраженным, но, переступив порог, почувствовал облегчение.

     — Милая, я дома, — крикнул он, закрывая за собой дверь, и чуть не перекувырнулся через чемоданы, стоявшие у двери в ряд, как утки. Его собственные чемоданы, понял он, присмотревшись.

     Шейла вышла из общей комнаты с Ребеккой на руках. Она ждала его весь день, ждала, чтобы разобраться с ним. И вот он явился, а она так зла, что понятия не имеет, с чего начать.

     Слейд показал на чемоданы и язвительно спросил:

     — Я куда-то уезжаю?

     Ему не нравилось выражение ее глаз, но он переживал бури и раньше.

     — Да.

     Ее голос был суровым, лицо неприступным. Что, черт побери, произошло, пока его не было?

     — Как ты узнала? — небрежно спросил он, словно вид собственных упакованных вещей его совершенно не тронул. Ему и впрямь придется утром уехать, но всего на семь дней. Здесь слишком много багажа. — Хотя мне кажется, что ты немного перестаралась. Мне не нужны все мои вещи на недельную поездку.

     О нет, он больше не затянет ее в свои сети этим проклятым обаянием. Оно у него всего лишь дымовая завеса.

     — Да, ты уезжаешь. И не на неделю, а навсегда.

     Может, у нее просто перепады настроения. Если так, то это — самое сильное.

     — Я что-то пропустил? Это параллельный мир? Где-то какой-то потрясающий красавчик попал в распростертые объятия вместо меня?

     Она сощурилась.

     — Прекрати, Гарретт. Ты исчерпал свой запас обаяния.

     — Нет. Я еще не дотрагивался до полугодового резерва.

     Она не улыбнулась. Значит, это серьезно. Что бы ни стряслось, он не допустит, чтобы размолвка зашла дальше нескольких колкостей.

     — В чем дело, Шейла? Что-то случилось?

     Да, случилось. У меня раскрылись глаза.

     — Мне сегодня позвонили.

     Он понятия не имел, куда это заведет и чего ждать.

     — И?..

     — Это была твоя мать. Она хотела узнать, можно ли приехать в гости в следующем месяце. — Шейла не отводила взгляд от глаз Слейда, ожидая, когда же он сконфузится. Его лицо оставалось невозмутимым. — С твоим отцом.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

     О Господи, подумал Слейд. На этот раз ему просто так не отговориться. Шейла рассержена, и ее нельзя в этом винить, хотя фактически она сама виновата.

     Прежде чем сказать что-либо в свою защиту, Слейд прошел к двери и позвал няню.

     — Ингрид, не могли бы вы взять ребенка наверх? Мне и доктору Поллак надо кое-что обсудить.

     Глядя на Шейлу, он понял, что дискуссия не будет тихой, во всяком случае, вначале.

     Ингрид быстро появилась с учебником под мышкой. Вместо закладки торчал карандаш. Готовясь к экзаменам, Ингрид не испытывала радости от просьбы Слейда, но один взгляд на молодоженов заставил ее проглотить возможные возражения.

     — Конечно.

     — Малышке пора спать, — проинструктировала Шейла, старательно сдерживая гнев, но в обществе Слейда это давалось ей с трудом.

     Как он мог? Как он мог?

     Снова Эдвард. Не было слов, чтобы выразить ее чувства.

     Шейла передала Ребекку няне и подождала, пока Ингрид выйдет из гостиной и окажется вне пределов слышимости.

     Затем она открыла огонь по Слейду из всех орудий.