Это не лирика

Ты больно бьёшь дыханьем и загадкой

Щипаешь сердце мне, и замедляешь тон,

И коркой обволакиваешь гладкой

Всю жизнь мою, спуская в полусон.

Сибирь, ведь ты таинственное слово,

Упавшее всей тяжестью на дно,

На грудь Земли громадная. Сурово

Ты воцарилась так, как было суждено.

А я твоё дитя, неугомонно

Бреду в пустыне с белою Кухтой,

Но затихаю с видом однотонным,

Скрываясь с глаз за тенью голубой.

Меня ты упокоила. Забыла?

Как мачеха под кедром погребла,

А я ж тебя душою всей любила,

В тебя, как в мать родную проросла!

И лёжа, я тихонько засыпаю

Под гул таёжных северных степей,

Подобно миражам вдруг исчезаю,

И в этот миг я становлюсь теплей…

2012 г

К***

Так приятно, лишь мечтать.

Ждать в пошарпанной избушке,

Что настанет благодать,

Что придёт покой к старушке.

С этим чувством вровень встать,

Даже счастье не сумеет:

Такова России стать.

Невозможно больше верить…

Мир конечен

Мир конечен. Не грусти.

Нет угла. И я скитаюсь,

Но как ты, поверь, не маюсь

От непрошенной тоски.

Я сегодня поняла…

А ведь родины то нету.

Лишь размазанным портретом

Она в памяти спала.

Нет, не нужно. Не спеши

Звать меня назад с рассветом,

Чтобы жить по трафаретам

В замурованной глуши.

Я сегодня уплыла.

Тихо. Заново рождаясь,

От устоев отрываясь

В край свободы забрела.

Тень

Вздыбясь, душа прильнула к краю,

К обледенелому стеклу,

Нет воздуха, но я вдыхаю,

Прикладывая руку к лбу.

И обреченною слезою

Над мною солнце воду льёт,

Нет сил, мне говорить с тобою,

Настал сегодня мой черёд.

В проходе тень отца мелькает,

В тески погибели берёт,

И снова в дрожь меня бросает,

И снова слабостью зовёт.

Но сладострастным сном опутав,

Теряя память вновь и вновь,

Себя в злой кокон я запутав

Прокипячу младую кровь,

А после в головокруженье

Забуду имя, место. Вдох.

Приму отца благословенье

И схоронюсь в чертополох.

2012 г

Брату

Протяни мне руку

Набегу

Хоть на пять минут стань человечнее

В доме, где я больше не умру

На ветру

Трясусь ещё беспечнее

В мире, в заколоченном углу

Поутру

Наш век стал скоротечнее

Руку тянешь, только как к врагу

К брату,

Что с рубахой подвенечною…

Лишение

Когда я робко лепетал,

Смущался, неуклюже падал,

Я в матери причал искал,

В ней идол вечный прятал.

И стих я свой не усложнял.

Всегда он прост и чист. Не падок.

Я так любил. Я так страдал.

Светлой слезы святой зачаток.

Начало. Первородный грех,

Именно им ведь обвенчала

И заперла среди небес,

Землёй так щедро посыпала.

А я всё полз, потом я шёл,

Да, в отчий дом с терпеньем верил,

Но износился мягкий шёлк,

Ты, матерь, главная потеря.

С годами высохла слеза

И шаг всё твёрже, будто камень,

Но, даже слово воскреся

Предательницей будет память.

Всё истекло: время и кровь,

Лучше б не знал твоё я бремя,

Тогда б не умерла любовь

И поцелуй твой в моё темя…

Мне жаль тебя

Мне жаль тебя

Христианская душа

Так искренне, порою даже нежно.

Ты ближнего,

Зачем-то возлюбя,

Лишаешь мир покоя и надежды.

Ведь он живёт

Сто жизней загубя,

Их матерей попробуйте утешьте!

Скорбящая,

Но глупая гурьба

Ты веришь в рай, что больше не безгрешный.

Знамение

Как в детстве, стоя у реки

За штилем сонно наблюдаю.

Не шевелятся поплавки,

Но молния уже сверкает.

Знакомые мне камыши,

Их запах горечь не съедает.

Тревожно слишком. Ни души.

Тоска волнуется, стенает.

Омою руки и лицо,

Пока вода не багряная.

Сколько мне хоронить глупцов

С зорь февраля по вечер мая…

Друг

Подумать только, вот беда

Случилась вечером студёным.

Ты друга вдруг приобрела

И друг тот был не искушённым.

Громоздкий он и молчалив,

Так холоден, тяжел и светел,

Свинцовый, глянцевый отлив,

Его так сложно не заметить.

Теперь хранитель очага,

Теперь в покое снова память.

Жестока жизнь для простака,

Но всё прошло. Остались шрамы.

Никто

Кто ты? И как тебя зовут?

Откуда черпаешь ты спесь?

Другом твоим слывётся Брут,

С ним делит первенство Гермес.

Ты так смешон в своих речах,

В которых мужество клянёшь,

Всё ищешь правду в господах,

А нищего к чертям пошлёшь.

И властью скованы мечты –

Моей свободы не достичь,

Навеки с шеи хомуты

Тебе не сбросить хитрый сыч.

Я знал тебя. И ты никто.

Простая, смертная душа.

Судьба твоя есть решето

И сквозь него вся жизнь прошла.

***

Морозным жертвенным деньком

Я возвращался поздно к дому,

У дома встретился знакомый,

Он шёл угрюмый и молчком.

Висел сосед под потолком

В подъезде, этаже на пятом

Лифт кровью щедро был запятнан,

А может вовсе и вином.

Сотрудники стоят кольцом

И детвора мнётся, зевает.

С чего решил так? Кто же знает?

Я мимо с хлебом, с молоком

Иду, гремя своим ключом,

Что дверь не сразу открывает,

Она скрипит и заедает,

Меня, позоря слабаком.

И вот сижу я за столом,

А за окном снег заметает,

Фонарь задумчиво качает,

Вот кто-то рухнул за углом.

Я был знаком семь лет с Петром.

Там не было пути другого.

Влюблялся в жизнь он снова, снова,

Но всё менялось полусном,

Он разговаривал с Христом,

Но здесь, сейчас в этой квартире

Покинутый, забытый в мире,

Он вёл беседы лишь с котом.

Приколотый к груди значком,

Орден на кителе мерцает

И с толку блеском лишь сбивает,

Напоминая об одном…

Твой черёд.

Настал твой час. Настал черёд.

Крахмальным саваном накрыли,

На небе звёздочка уснёт,

Хладное тело уж омыли.

Ох, растекутся по полям

Детские вопли до осинок,