Это не любовь

Юлька неосознанно пригладила вихор и почувствовала, как сразу напряглась спина. Захотелось вдруг коснуться его кожи, потрогать плечи, руки, шею, запустить пальцы в волосы. И сдерживаться она не стала.

Провела рукой сначала слегка, затем – смелее. Нежно обвила ладонями шею, уловила, как он рвано выдохнул, сглотнул. Потом резко отложил карандаш и поднялся, с шумом отодвинув стул. Она инстинктивно отступила, наткнувшись спиной на стеллаж с книгами. Внутри тотчас всё всколыхнулось и замерло в сладостном ожидании. Он шагнул к ней, глядя в упор. Правой рукой упёрся в полку, совсем рядом с её лицом. Чуть склонив голову, наблюдал за ней. И как же быстро менялся его взгляд! Пронзительная и холодная синева стала тёмной, глубокой, затягивающей, как бездонный омут.

– Почему не спишь? – спросил он. И в голосе явственно слышалась знакомая хрипотца, от которой руки, плечи, спину тотчас осыпало мурашками.

– Хотела пожелать спокойной ночи, – прошептала Юлька, не сводя с него глаз.

От его близости заходилось сердце, колотясь гулко и быстро-быстро, и тело резонировало в такт ударам, отзываясь дрожью. Тепло струилось по венам, а низ живота наливался тягучей истомой.

«Ну же… поцелуй меня»

Он, словно разгадав Юлькины мысли, опустил взгляд на её губы. Смотрел секунду, другую, и как будто на глазах пьянел. Грудь его вздымалась тяжело и часто. Затем той рукой, что упирался в полку, поймал её затылок, притянул к себе. Второй обхватил за талию, прижал крепко и, шумно выдохнув, прильнул к губам.

«Наконец…», – мелькнула последняя осознанная мысль. Затем очертания комнаты поплыли, и Юлька сомкнула веки, целиком и полностью отдаваясь своим ощущениям.

Целовал он с какой-то неистовой, неутолимой жадностью, точно в последний раз. Или же как будто доказывал себе, ей, кому угодно, что она – вся, целиком принадлежит только ему. От такого напора голова шла кругом, ноги совсем ослабли. Тогда он подхватил её на руки, легко, точно она совсем невесомая. Перенёс на диван – диван ближе. А ждать он явно не мог. И так слишком долго ждал. Неделю целую! И весь свой пыл, всю страсть, больше не сдерживаясь, обрушил на неё.

Так сладко мучил губы, так горячо опалял поцелуями кожу, так нетерпеливо и беззастенчиво ласкал, заставляя терять рассудок, изнывать, плавиться…

93

Спать было неудобно, твёрдо, тесно, жарко. До спальни они ночью так и не добрались. На диване, утомлённые, и уснули, в объятьях друг друга.

Впрочем, Юлька, не задумываясь, променяла бы самое комфортное ложе на вот этот узкий и жёсткий диван, если рядом с ней будет Анварес. Спать у него на груди, видеть его вблизи, вдыхать запах – это такое блаженство.

Юлька сама страшилась этих своих чувств – настолько они казались сильными, острыми, почти болезненными. Практически на грани умопомешательства.

С Лёшей было совсем не так. Как-то спокойнее, обыденнее. Отношения с ним больше напоминали привычку, только вот на исходе случались встряски, но это не то. Если подумать – никогда её не влекло с такой непреодолимой силой к нему, никогда не жаждала физической близости, никогда не забывалась в упоении, как было сейчас.

Теперь она могла сравнивать. Секс с Анваресом сродни урагану, что настигает неожиданно и поглощает тебя целиком и полностью. В такие моменты ты как будто не живёшь, а становишься частью этой необузданной стихии.

С Лёшей же был именно процесс, иногда приятный, иногда не очень. Иногда и вовсе – чистая механика.

Юлька припоминала, что частенько уклонялась от «обязанностей» под всякими предлогами. Вот, наверное, и доуклонялась. Однако это и хорошо. Не было бы счастья – да несчастье помогло.

А ведь кто бы мог подумать, удивлялась Юлька, глядя на спящего Анвареса, что за этой неприступностью бушует такой огонь.

И, не удержавшись, чуть подтянулась и поцеловала в губы. Даже не поцеловала, а просто коснулась его губ своими, слегка провела от уголка к уголку, тронула языком… и тут же почувствовала, как на затылок легла крепкая ладонь. Анварес прижал её к себе. Поцеловал не так, как накануне, а нежно, будто смаковал, хотя надолго его не хватило. Завёлся – и минуты не прошло. И вот уже его поцелуи стали настойчивыми, жаркими, требовательными. Безудержными. Ураган проснулся…

* * *

– Замечательное сегодня утро, – заметила Юлька, с аппетитом уплетая сырники – сама, между прочим, готовила в то время, как Анварес принимал душ. Правда, некоторые чуть подгорели – замечталась, пока жарила, но он как будто не замечал.

– Да, – кивнул слегка, улыбнулся краешком губ. – И вот эти штучки твои вкусные.

Выглядел он очень расслабленным и благодушным, то ли после такого бурного пробуждения, то ли после душа. И голос звучал по-особенному, чуть лениво, словно он растягивал гласные, и с бархатными нотками. И в движениях сквозила неспешная грация. Ему явно хотелось тишины, неги и умиротворения.

А вот Юльку наоборот тянуло на откровения. Всё потому, что даже сквозь эйфорию то и дело прорезались коготки сомнений: кто она для него? Надолго ли это? И ещё эта Лариса…