Это не мой мир

Озерко и нимфеи.»

Либо мы болтали сейчас с неким божеством, либо нас кто-то здорово разыгрывал, а может, попросту говорил не буквально, я решил уточнить.

– Вы держите это озеро в руках?

«Всё так!»

Толкнув меня, Чхоль взглядом указал на Арён, та что-то старательно вычерчивала на земле.

«Чанъин»

Сумел разобрать я. Если жрица была права, нам выпала честь говорить с одним из тех, кто возвёл горы Силлы, сделал её рельеф таким живописным, каким мы его знаем сейчас: со всеми взгорьями, ущельями, пологими склонами, покрытыми тысячелетними дубами и остролистными клёнами.

– Я не знал, что у озера есть хозяин, прошу простить за наглость, но позволите ли вы мне нарвать цветов… во имя любви, конечно. – Добавил я, решив что столь древнему созданию ничто человеческое не чуждо.

Чанъин замолчал, и всё вокруг затихло. Слышно было только как перешёптываются листья на ветру, как со шлепком ныряет в воду лягушонок, как ёрзает в нетерпении Чхоль. Мои ноги затекли от утомительной позы, а желанная табличка всё никак не появлялась, чтобы дать ответ. Тихонько я завалился вправо, чтобы хоть чуть-чуть размяться, вспыхнувшее тут же табло заставило меня дёрнуться и прижаться к земле пуще прежнего.

«Сколько нужно вам нарвите,

Но тайну сада сохраните.

Ворьё увидев ещё раз,

Его прихлопну в тот же час.»

Второй раз просить не нужно. Глянув друг на друга с Чхолем, мы тут же бросились к озеру и спешно, но осторожно нарвали целых два букета.

Уходили пятясь. Мне всё хотелось разглядеть великана за этими деревьями и лимонником, воображение рисовало мохнатого гиганта с огромной пастью, полной острых зубов. Но как бы я не вглядывался, не смог найти хотя бы очертаний. Даже дно озера нисколько не походило на узор ладоней, и пальцев я разглядеть не смог, хотя вода была прозрачная, словно слеза. И только когда мы отошли на несколько ли, я обернулся и увидел, что вся гора, с рябеющей вдали крепостью Вольсон, как-то подозрительно похожа на силуэт лежащего на боку человека.

Хабэк

Обратно не то что шли – бежали, поочерёдно неся драгоценные букеты, идею о ночёвке пришлось бросить, уже к темноте лепестки цветов сморщились, рискуя к утру вовсе свернуться в ломкие трубочки и опасть. Ино совсем не обрадуется, если мы вернёмся с лысыми, вялыми стеблями.

Точно хрупкая нимфея уставала и Арён, она начала запинаться, путаться и шумно ступать, засыпая на ходу. Вскоре я просто усадил её на спину, чтобы не задерживала. Веса в жрице было не больше, чем в тех же цветах. Девушка немного поклевала носом, а затем прикорнула на плече, приятно обняв меня за шею.

Идти становилось всё тяжелей, темнота не давала разглядеть неудобные ветки, что попадались под ноги и больно хватали за лодыжки, заставляя запинаться и едва не терять равновесие. Ким Чхоль мечом прорубал дорогу через кустарники, а я, прижимая нимфеи к груди и чуть наклонившись вперёд, чтобы не уронить Арён, шёл следом. Не заблудились мы лишь потому, что навязчивый маячок в голове упрямо сигналил, указывая верное направление.

С последней утренней звездой кроны деревьев наконец расступились, выпуская уставших нас на широкий морской берег. До пещеры оставалось совсем немного. Мягко похлопав меня по плечу, Арён попросилась вниз. А я уже так привык нести её, что теперь в спину неприятным холодом начал задувать морской бриз.

Влажный солёный воздух мёдом разливался по изношенным лёгким, солнечный свет играл с волнами, невозможно было не залюбоваться пейзажем. Но мне хотелось иного, хотелось уловить фальшивые нотки, казалось, если я ухвачусь взглядом хоть за один изъян, тут же смогу выбраться, или хотя бы вспомнить, кто я. Неизвестно было, мучается ли тем же самым вопросом Ким Чхоль, чаще мне казалось, что ему нравится находиться здесь, даже по тёмному лесу он продирался с энтузиазмом. Мысли Арён для меня вовсе были загадкой.

Жрица шла рядом и, заметив очередной мой слишком долгий взгляд, повернулась и пронзительно посмотрела в ответ, так что мне тут же захотелось вырваться из этого мира, оказаться там, снаружи и найти того, кто сейчас играет роль Арён, и обнять, сказать, всё будет хорошо, мы сможем, мы выберемся.

Нежные нимфеи раскачивались на морских волнах. Казалось, что очередная качка перевернёт их и растерзает о песок и ракушки. Но цветы хорошо держались на воде, они оказались вовсе не так хрупки. Напротив, они оживали, вновь наполнялись, расправлялись и наливались цветом, хотя уже начали было его терять.

Арён переживала не меньше моего, когда врученные букеты ино опустила в воду. Но полурыба ласково погладила жрицу по тёмным волосам и произнесла, точнее, проявила надпись на уже ставшей обыденностью табличке.

«Не тревожься, родная, солёная вода не убьёт их, уж я об этом позабочусь. А ты сходи, умойся, этот ворчливый имуги больше не будет вам мешать.»

Словно кот, жрица щурилась довольно и наслаждалась прикосновениями ино, затем вдруг отстранилась, вспомнив что-то и нацарапала на песке пальцем:

«Чем имуги заслужил проклятье?»

Рассмеявшись своим противно-писклявым голосом, ино ответила: