Это не наша война

      Но перед входом в зал прорывающуюся парочку остановил незнакомый РоПеруши рыцарь, объяснив, что у короля сейчас казначей, и Лидия сочла правильным не тревожить отца, когда он занят столь тонким делом, как финансы. Они тихонько отошли под стену (но поближе к дверям) под недовольными взглядами некоторых придворных, также навострившихся прорваться в святая святых, но имевших перед принцессой несомненно меньше шансов быть раньше.

      Время вновь остановилось, когда дело связано с ожиданием. Лидия и Фиори, задумавшись каждый о своём, молчали. Да и как тут было говорить в небольшом десять на пятнадцать локтей помещении, с невозможностью скрыться с глаз. Соискатели на аудиенцию тихо шептались, создавая некий шипящий фон, но им шептаться было как-то не по рангу, что ли.

      РоПеруши мысленно подбирал слова, дабы максимально чётко преподнести информацию (если она заинтересует короля, то потом уже распишет всё в красках - к слову, Элий 4 был известен, как любитель интересных историй), бродя взглядом по драпировке стен, и... вдруг остановился на профиле Лидии. Девушка с упёрто сжатыми губами и чуть нахмуренным лбом была столь очаровательна, что суровое занятие построения фраз моментально ушло на второй план. Следуя прихотливой линии абриса, он думал уже о том, что Агробару несомненно повезло с красотой правителей, ведь и сам король отличался этим качеством, но мужского толка, и младшая сестра застывшей здесь девушки конечно же относилась к не просто симпатичным и привлекательным.

      Плавный изгиб высокого лба подходил к пикантной надбровной ямочке, переходящей к линии прямого, чуть курносого носа, с изящно вылепленными, подрагивающими, когда волнуется или просто говорит крыльями; лёгкий трамплин к расцветающим лепесткам коралловых губ - верхний чуть впереди нижнего, снова впадинка, и мягкий овал чуть выдвинутого вперёд подбородка... Фиори подумал, что не будь она дальним родственником, можно было подбить клинья. Хотя вряд ли бы Лидия это восприняла всерьёз - отец научил её думать в масштабах как минимум Срединных земель, а максимум и всей Веринии. К тому же, такая жена - это как вулкан, сундук амбиций и корзина идей, своё мнение относительно всех сфер жизни и возможность компромисса пока что только гипотетическая, ибо Фиори не смог вспомнить уступала ли когда-нибудь кому-нибудь Лидия - в основном окружающие участники развлечений и шалостей, когда старшая принцесса что-либо предлагала, просто соглашались. А в целом, молодой человек сделал вывод: девушке, выросшей во дворце со всей его кухней интриг, подсиживания, целой системы сплетничанья и кучкования, чёрной зависти и холодной войны с неугодными, как-то удалось вырасти чистой, что ли, без практически обязательной гнильцы в среде аристократов, привыкших идти на поводу своих порой идиотских пожеланий и исполняющих малейшие прихоти не хуже кузнеца, кропотливо трудящегося над ковкой подковы...

      Матримониальные и не только размышления маркиза были наконец-то прерваны открываемыми дверьми, откуда буквально выкатился РоТайер, весьма упитанный, с круглым раскрасневшимся лицом, вспотевшей лысиной казначей Его Величества. Вяло махнул рукой Лидии и, больше не глядя по сторонам, тут же устремился прочь.

      Стоящий на карауле рыцарь вопросительно посмотрел на принцессу, и та не нашла в себе сил отказаться, поспешила в гостеприимно распахнутую створку высоких дверей. РоПеруши - за ней.

      Здесь он был несколько раз, в последний - представление наследника РоПерушей Его Величеству, и с тех пор здесь ничего не изменилось. Обстановка, расстановка основательных предметов мебели, тяготеющая к тёмному цветовая гамма, тяжёлые портьеры, практически закрывающие окна, создавали несколько грузную и неуютную атмосферу. Несмотря на ещё не закончившийся световой день, здесь было сумрачно и, горящие в массивных бронзовых канделябрах свечи с трудом разгоняли тени. Трон располагался справа от дверей, откуда они вышли, на возвышении ступеней в десять, как раз напротив дальнего парадного входа, сквозь который и заходили просители и ответчики и до которых было локтей сто. Но Его Величество Элий 4 Великолепный, если была возможность, не соблюдал протокол, предпочитал заседать за широким дубовым столом, уставленном свечами и бумагами, находящимся с другой стороны трона. А вдоль внешней стены с высокими закрытыми окнами с подставками для письма сидели два обязательных секретаря.