Это не наша война

      Во мгновенно поднявшейся суете, так называемом армейском упорядоченном бардаке - всё-таки отряд был строевым, как-то не нашлось места странной компании. Впрочем, друзья ничуть не сетовали по этому поводу, ненужное внимание, как правило, выражавшееся в очередном мордобитии, утомляет и самих стойких и любителей подраться, к которым, положа руку на сердце, они себя не относили.

      В силу обстоятельств и выбранного ремесла им частенько приходилось работать мечами, топорами, ножами, кулаками - и другими уважаемыми членовредительными предметами, поэтому периоды между наймами они предпочитали проводить в спокойной атмосфере, желательно горизонтально и в постели. Понятное дело, что неуживчивый гоблин довольно часто и плодотворно сокращал минуты покоя. Впрочем, это же, может в чуть меньшем процентном соотношении относилось и к остальным членам команды - уж очень примечательные были у них рожи, что у тёмных, Рохли и Худука, что у светлых, Ностромо и Листочка, что у Ройчи. Поддатые местные забияки каждый раз считали своим долгом поднять свою репутацию за счёт транзитных гостей. И расплачивались, естественно, за свои необдуманные поступки выбитыми зубами, челюстями, сломанными рёбрами - и так далее. Самых вредных и настырных воспитывал тролль своим коронным приёмом: ломал об колено голень. До смертоубийства дело старались не доводить, всё-таки подобная разновидность глупости не стоит жизни. А для возмущённой группы поддержки, всегда появлявшейся постфактум, у странной компании всегда находилась парочка психологически устрашающих трюков, после которых остывали самые горячие головы, моментально выветривался хмель и вспоминались родительские, супружеские и прочие обязанности и обязательства.

      Поэтому, стоило солдатам заняться своими защитными построениями, кавалеристам до полусотни сгруппироваться у фуражных фургонов, подтянувшихся к большому костру и, соответственно, командирской повозке, являющейся, конечно, собственностью странной компании со всем её содержимым кроме раненных агробарцев, как Ройчи вздохнул с облегчением и, переглянувшись с Худуком, направился в сторону продолжавшего оставаться связанным Рохле.

      Зная, сколь сильна и могуча, некотролируема в острых приступах бешенства может быть долго сдерживаемая ярость, на операцию по освождению тролля отправился и гоблин. Человек его страховал, а гном на всякий случай приготовил увесистую дубину - в качестве последнего средства успокоения - замер за пределами видимости Рохли.

      Вообще, как ни странно, необузданная ярость, присущая троллям вообще, превращала этих больших, внешне неповоротливых и где-то ленивых существ в сумасшедшие машины разрушения и убийства, ничуть не медленные, не чувствующие боли или дискомфорта по поводу, допустим, сломанной в нескольких местах конечности, но при этом заставляющая терять остатки разума, а точнее - разумности, больше вредила, чем приносила пользу этому племени. Понятное дело, особенно связываться с туповатыми, но опасными существами просто так никто не желал. Но при необходимости, более мелкие и слабые по сравнению с троллями, другие расы и племена, будь то тёмные, светлые или люди, но превосходящие их по хитрости и изворотливости на порядок, пользовались недалёкостью огромных тёмных, заманивали в ловушки, разъединяли, обманывали - либо ещё как-то управляли ими и... уничтожали в конечном итоге их.

      Худук, прежде чем освободить "маленького", с тревогой огладил внушительное тело, спелёнутое столь качественно, что впечатляющий бицепс, блестящий в свете костра, выглядел хищным зверем, безнадёжно застрявшем в ловушке. Бешеный глаз, косивший в сторону новоприбывших, но в силу неудобности позы не имевший возможности различить, кто это (второй глаз, кстати, судя по положению головы, упирался в землю), после осторожных и знакомых касаний немного расслабился. Худук удовлетворённо вздохнул и, глянув на человека, отрицательно покачал головой. Это значило, что непоправимых последствий после знакомства с сапогами и пиками солдат в организме Рохли не обнаружено. Не удивительно - кости у тролля крепки, а шкура толстая - не всякая стрела её пробьёт. Гоблин жестом попросил помочь перевернуть замершее тело. Их взгляду предстало страшно избитое, грязное лицо.

      - Я, жрать охота... убивать охота... - первые слова, вырвавшиеся из глотки были вполне предсказуемы. Просто, скажем так, от волнения были не до конца узнаваемы - сказывалась нечёткая артикуляция тролля.

      Худук мягко, но властно положил правую ладонь на губы здоровяка, не давая тому перечислить способы и скорость умерщвления обидчиков, левой рукой убрал с лица совершенно растрёпанные, совсем не рыжие космы, немного обтёр грязь с кровью, склонился к уху и что-то настойчиво зашептал. Ройчи, глянув на всё это, кивнул Ностромо, и они отошли в сторонку.

      - Ты как? - спросил у гнома.

      - Весело, - хмуро ответил тот, поглядывая в сторону повозки. Как бы то ни было, а их имущество имело для него немаловажное значение. - Мне этот Агробар уже порядком надоел.

      - Ты всегда так говоришь, - улыбнулся человек.