Это не сон

Двенадцать полных месяцев я говорила ему твердое «нет». Без вариантов. А потом сказала: «Может быть…» А через два года?

Я наблюдала за его поездками из Лондона в Корнуолл. За тем, как Марк возил мальчиков на рыбалку. А потом выслушивала их рассказы. Как он учил их бросать камушки, чтобы те скользили по поверхности воды. Как возил их в бухту Кайнанс. Как водил в походы по пустошам. Иногда Марк ездил на поезде, иногда летал, а иногда добирался на машине из проклятого Лондона до самого Лизарда.

Я притворялась, что ненавижу его.

Но когда наконец поняла, что ненависти нет, я вдруг открыла для себя, что просто боюсь его любить. И это было гораздо печальнее и ужаснее. Потому что даже в страшном гневе я не могла представить себе Софи без Марка.

Эту самую Софи, у которой теперь было собственное PR-агентство[95] в Труро, каждый год удваивающее свой финансовый результат. Эту самую Софи, у которой сначала было два офиса, потом три, а вскоре – пять, и во всех заключались контракты и царил абсолютный хаос.

Сейчас мы живем в самом сердце Труро – в трехэтажном доме георгианской эпохи с небольшим, обнесенным стеной садом, всего в нескольких шагах от центра города. Первые два года мальчики проводили часть своих каникул с отцом, и Хелен на это время забирала меня к себе (мы отправлялись на охоту за книгами с Джорджем, после того как он появился на горизонте) или занимала чем-то еще, только чтобы я не спала в их постелях и не нюхала их одежду.

На какое-то короткое время у меня появился друг. Ресторатор. Очаровательный. Смешной. Разведенный. Он собирался открыть бутик-отель[96] в Сент-Айвсе и даже детям понравился. А потом как-то слишком активизировался, и вот тогда я поняла…

Когда мы были не вместе, Марк каждую нашу годовщину писал мне любовное послание. Длинное, полное извинений и воспоминаний и любви к двум мальчикам. И ко мне. Он честно признался, что попытался начать все сначала с какой-то женщиной, но у него ничего не получилось. Так что после второго послания, на второй год, я подумала: а почему нет? Не потому, что чувствовала себя одинокой, и не потому, что была на сто процентов уверена, что у нас все получится, а потому, что наконец поняла, что Эмма могла сделать с человеком…

Так что пока мы «сожительствуем» по выходным. Марк продал компанию в Лондоне и открыл новое агентство, поменьше, в Бристоле, где с понедельника до среды живет в апартаментах с видом на море. По словам мальчиков, там «гораздо круче, чем в Труро». И теперь он может трудиться прямо на дому.

Это тоже компромисс, но он работает. Правда, к сожалению, в Девоне не так много крупных клиентов.

Нынче, в нашей новой жизни, я все реже вспоминаю Тэдбери, так что для меня было полной неожиданностью увидеть деревню на прошлой неделе по местному телевидению. Получилось что-то вроде холодного душа. Церковь и площадь совсем не изменились, а вот магнолии стали гораздо выше. Главной новостью программы оказалось то, что в деревне наконец-то, после стольких лет отсрочек и политических споров, открыли объездную дорогу. Сколько раз этот проект то ставили на первое место в списке самых необходимых, то вдруг передвигали в самый конец из-за проблем с бюджетом. Показали интервью с Хизер, и мне было странно, но очень приятно увидеть ее. На Рождество и на дни рождения мы обмениваемся с ней открытками, в которых она обычно сообщает мне все новости. Последний раз написала мне, что вся деревня полна слухами о паре, переехавшей в бывший дом Хартли. Они оказались неплохими антрепренерами. Взяли на себя управление почтой, после того как старина Берт ушел на пенсию, и кулинарией. Моей кулинарией. Я продала им все оборудование и планы, чтобы разом от всего избавиться, а они, очевидно, смогли превратить ее в полномасштабный деревенский магазин с едальней и доставкой мяса и органических овощей местного производства. И добились большого успеха. Бог им в помощь.

Остальные новости нам сообщал Натан, надолго сохранивший свою удивительную дружбу с Тео. Каждый год он присылает открытку на Рождество – всегда с изображением малиновки – и щедрый подарок. Тео хранит все эти открытки у себя под кроватью.

Одна из его новостей состоит в том, что детектив-инспектор Мелани Сандерс вышла замуж за Тома и переехала жить в дом на окраине деревни.

Время от времени Натан появляется у нас, и мне больно смотреть, какой же он потерянный. Кажется, Натан искренне уверен в том, что именно он должен был раскусить Эмму. Понять ее намерения. Остановить ее. И не хочет слушать, когда мы говорим, что подобные мысли преследуют нас всех.

Натан рассказывает, что Джил Хартли перевели в тюрьму открытого типа[97] и что скоро она должна выйти на свободу по УДО[98]. Было время, когда я размышляла, не стоит ли написать ей? Но что я ей скажу? Во время суда мы узнали, что Джил много лет очень хотела ребенка, а Энтони говорил ей, что еще не готов к этому. А потом Эмма, в этой гребаной палатке, безжалостно рассказала ей о любовной связи Энтони и о том, что его любовница беременна.