...Это не сон! (сборник)

И тут она принялась рассказывать о любви мужа. Она говорила о том, к каким хитростям прибегал Бипин в первое время, чтобы обмануть бдительность старших и встретиться со своей девочкой-невестой. Иногда ему удавалось пробраться к ней, иногда он попадался; она вспомнила, что, когда пришлось прекратить эти дневные свидания, они, пренебрегая запрещением старших, обменивались взглядами в зеркале во время полуденной трапезы Бипина. От этих светлых и радостных воспоминаний лицо Шойлоджи засветилось счастливой улыбкой. Потом она подробно рассказала о том, как оба они мучились, когда Бипину пришла пора служить, и сколько раз он удирал со службы домой. Как-то раз, когда Бипину, по делам ее отца, надо было на несколько дней поехать в Патну, Шойлоджа спросила, сможет ли он прожить там без нее. Когда же Бипин имел дерзость ответить, что отлично проживет один, в Шойлодже заговорила гордость: она поклялась, что ничем не выдаст своего огорчения в ночь накануне разлуки. Но эта клятва потонула в потоке ее слез, и на следующий день, когда приготовления к отъезду были закончены, у Бипина вдруг разболелась голова и он так расхворался, что поездку пришлось отложить; доктор прописал лекарство, а они потихоньку вылили все пузырьки в канаву, и Бипин чудесным образом выздоровел. Шойлоджа так увлеклась своими воспоминаниями, что, казалось, не замечала, как летело время, но стоило лишь вдалеке у наружной двери раздаться еле слышному шуму шагов, как она озабоченно вскакивала. Это возвращался со службы Бипин-бабу. Пока Шойлоджа рассказывала о смешных случаях их совместной жизни, ее любящее сердце жадно прислушивалось к шагам у входа в дом.

Нельзя сказать, чтобы Комоле это было вовсе не понятно. В первые несколько месяцев ее жизни с Ромешем ей казалось, что в ее душе тоже звучала такая мелодия. Затем, когда Комола вырвалась из школы и вернулась к Ромешу, бывало, что ее сердце вздрагивало, словно в каком-то удивительном танце под неслышную музыку. И она испытывала то же чувство, которое угадывала во всех рассказах Шойлоджи. Но ни тайных встреч, ни ухаживания – ничего этого не было. Словно ей не разрешали переступать определенную границу. Разве между ней и Ромешем существуют узы любви, подобные тем, что связывают Шойлоджу и Бипина? Вот уже несколько дней они разлучены, а она не чувствует особой печали. И совершенно невероятно, чтобы Ромеш, сидя за ее дверями, прибегал ко всяким уловкам, лишь бы ее увидеть.

Подошло воскресенье, и Шойлоджа оказалась в затруднении. Ей было неудобно оставлять надолго свою новую подругу в одиночестве, и в то же время она не была настолько склонна к самопожертвованию, чтобы лишить себя праздничного дня. С другой стороны, она понимала, что не сможет быть вполне счастлива, зная, что Ромеш рядом, а Комола лишена возможности с ним увидеться. Праздничный день все равно потеряет для нее свою прелесть. Ах, если бы как-нибудь устроить им встречу!

В таких делах обычно не спрашивают совета старших. Но Чоккроборти был не из таких людей, которые ждут, пока к ним обратятся. Он объявил дома, что уезжает на целый день по весьма неотложным делам. А Ромешу дал понять, что гостей они сегодня не ждут и он, уходя, закроет входную дверь. Особенно старался он дать знать об этом дочери, так как она мгновенно улавливала смысл любого намека.

– Ну, сестра, суши-ка волосы поскорей, – сказала Шойлоджа Комоле после купанья.

– К чему такая спешка?

– Потом узнаешь, а пока давай я тебя причешу. – С этими словами Шойлоджа занялась ее прической: косичек было заплетено множество, и прическа получилась великолепная. Затем между ними разгорелся спор о том, какое надеть сари. Шойлоджа хотела надеть на нее яркое сари. Комола же не понимала, зачем это нужно, но в конце концов, чтобы доставить удовольствие Шойлодже, уступила.

В полдень после обеда Шойлоджа отозвала мужа в уголок, пошепталась с ним о чем-то и затем отпустила его. После этого она стала настойчиво уговаривать Комолу выйти в наружные комнаты.

Раньше, встречаясь с Ромешем, Комола никогда не испытывала ни малейшего смущения. Она и не подозревала, что общество предписывает женщине стыдиться мужа. Ромеш с самого начала их знакомства отбросил всякие условности; не было у Комолы и подруги, которая пристыдила бы девушку за нескромность.

Но сегодня ей показалось невозможным выполнить желание Шойлоджи. Комола видела, какие права имеет на своего мужа Шойлоджа, и понимала, что сама она не может похвастать такой же властью над Ромешем, а идти в качестве просительницы ей не хотелось.

Шойлодже так и не удалось уговорить Комолу пойти к мужу, и она решила, что Комола обижена на Ромеша. «Конечно, ей было за что обидеться, – думала молодая женщина. – Сколько дней они разлучены, а он ни разу не нашел предлога, чтобы повидаться с ней».

После завтрака хозяйка дома Хорибхабини удалилась отдохнуть. Тогда Шойлоджа обратилась к Бипину:

– Пойди к Ромешу-бабу и скажи, что Комола зовет его, пусть идет во внутренние комнаты. Отец не рассердится, а мама и знать ничего не будет!