Это не судьба! (СИ)

- Замерзла.

Врать мне ни к чему. Он чувствует, насколько холодна моя кожа, а я греюсь его живым жаром.

- А меня как ее не убьешь?

Спрашивает серьезно, без намека на шутку. И возбуждения в голосе больше не звучит. Не интересно.

- А ты боишься?

Да! Взгляд темнеет, из глубин подымается злость.

Изгибаюсь кошкой, проезжаясь кожей по его прессу, позволяю груди соблазнительно колыхаться. Злость очень просто перевести в другое, она придает дикости.

Сложно. Очень хочу смотреть в глаза, но знаю, что нельзя. Не надо ему видеть. Не надо. Вместо этого тянусь к губам, он не отвечает, не размыкает их. Скольжу языком по нижней, легонько прикусываю, и слышу резкий и обрывчатый выдох. Ну, как хочешь, ледышка. Я все равно получу желаемое.

Глаза - зеркало души, да? Я не смотрю в глаза. Могу скользнуть по ним взглядом, но никогда и никому не смотрю в них. Я не вижу чужих душ. Но у меня для этого есть другие методы. Я могу их чувствовать. Для сильного контакта есть два способа – считывание через смерть или секс.

Я давно не ребенок. До того, как попала в этот мир, уже несколько лет как не была невинной. И со временем у меня вызрели странные понятия. Я не сплю с теми, кто мне не нравится. Это мужчина нравился до того сильно, что даже не появись для этого причины – я бы забралась к нему в постель. Потому что не привыкла ограничивать себя.

- Можешь связать мне руки, если тебя это возбуждает.

Откровенная насмешка. Я издеваюсь. И нарываюсь.

Спускаюсь вниз, к ногам, утягивая за собой простыню. А кто-то как и я спит обнаженным. Пытается подняться, хочет встать, наверное проверить все же эту мертвячку, разобраться со мной. Но мне такой расклад не нравится.

Он красив. Мужественно красив. И сильный, да. Когда хватает за руки, выкручивает их, нависая надо мной, понимаю это особенно сильно. И хочу еще больше. Выгибаюсь, упираясь грудью в него, хочу потереться, но он рычит, скручивая руки сильнее, прогибая и не давая двигаться. Ему так кажется, по крайней мере. А я очень гибкая.

- Почему ты мне сопротивляешься?

Спрашиваю, потому что и правда не могу понять. Он ведь хочет, я вижу.

- А тебе не кажется, что все неправильно?

Шутишь?

- Тебя труп смущает?

Пытаюсь понять, может он хочет сказать о чем-то? Может, я что-то упускаю? Но вроде ничего не улавливаю.

- Анриэль.

Промурлыкала, начиная раздражаться. Я хочу!

Снова рычит, но впивается в мои губы глубоким поцелуем, проталкивается языком глубоко, и я плавлюсь, отвечая. Роняет меня, и, прежде чем успеваю коснуться кожей простыни, чувствую его в себе. Немного больно. Немного саднит. Да кому я вру? Мне очень больно. Я каменею, тело застывает, твердеет от боли, и он не может этого не чувствовать. Моргает, несколько испуганно смотрит, и не двигается, не позволяет даже мышце дернуться. В растерянности.

А я молчу. Тело регенерирует слишком быстро, но былого возбуждения нет. Хочется послать всех, скрутиться калачиком и уснуть. К черту все.

Он хочет извиниться. От него так ярко пахнет испугом, виной, и, похоже, он проваливается в самобичевание.

Выходит медленно, а у меня в голове трещит, словно перегорающая проводка. В такие моменты я убиваю. Или трахаюсь. Когда слышу этот звук – словно теряю контроль над телом.

Это странно, и не уверена, почему так происходит. Привыкла к этому, приняла, как часть себя. Что трещит в голове на самом деле? Рвется личность? Вполне возможно.

Иногда мне требуется перепрошивка. Как телефонам в моем старом мире. Стереть с головы всю мишуру ненужных воспоминаний, напиться. Обычно этот треск знаменует то, что срыв близко. И если не перепрошьюсь – сойду с ума. Первым страдает тело. Ощущения обостряются, как сейчас.

Я снова его хочу? Почему меня это не удивляет? Но его движение подарило слишком сильное удовольствие, чтобы игнорировать это. Реагируя на его тело, источающее силу, завожусь сильнее.

Он лежит на спине рядом, смотрит в потолок, пытаясь успокоиться. Приподымаюсь, седлаю бедра снова, тянусь к губам. Выгибаюсь, и от соприкосновения нашей кожи кидает в жар, а внизу все скручивается. Вот теперь больно.

Не понимает, не отвечает на поцелуй, тогда без предисловий направляю его в себя, застонав от зашкаливающих чувств.

Однажды в такой вот момент треска я билась с медведем, на пути к очередному тайнику. Меня скрутило такой болью, что не могла пошевелиться долгую вечность, а потом едва хватило сил активировать блок. Волны боли от его новых атак не давали отойти, и, хоть я не любила этот артефакт, пришлось его использовать. А потом как-то забыла о треске. И через несколько суток, ощущения в период которых блокировались им, ломка дошла до сознания и личности. Я до сих пор не могу восстановить то, что утратила тогда. Какие это были воспоминания? Возможно, важные. Память не вечна, судя по всему. Ее хватает лет на сто, но, так как живу намного дольше, и никогда не стираю все подчистую, приходится регулярно убирать ненужное.

Лучше удовольствие, чем боль. Близость теперь не прихоть, а потребность.