Это не то, что я хотела

– Чикаго, штат Иллинойс. Тоже из маленького города и тоже по нему скучаю, – тепло улыбается Элис и вспоминает все счастливые моменты в родном городе, начиная с первого слова «мама» и заканчивая на смерти отца, ведь именно тогда её счастливое детство было закончено длиной в тринадцать лет.

Когда она увидела в гробу полностью безжизненное тело папы, его белая кожа от отсутствия кровообращения по всему телу придавала ещё больше значения тому, что Джон Рутиер был точно мёртв. Одет он был официально: чёрные брюки, чёрные туфли и чёрный галстук, который красовался на его фарфоровой шее. Все эти вещи он всегда надевал на важные мероприятия и встречи по работе. Но в шкафу у него висела его любимая бежевого цвета рубашка, которую он ни разу не надевал.

Джон всегда отшучивался, что у него или не было повода её надевать на какое-то именно мероприятие, или же у него на было настроение надевать именно её. А чаще всего он забывал про её существование. И тогда, в гробу, это был первый и последний раз, когда он смог надеть эту бежевую рубашку. Если бы мертвецы оживали на своих похоронах или всё же души уславших тел смотрят на своих родных свысока, то, как думала Элис, у Джона были бы полные радости штаны, что он всё же смог надеть эту чёртову рубашку. Конечно, надевать рубашку и застёгивать на пуговицы приходилось танатокосметологу, а Карен не могла оставить в их общем шкафу любимую рубашку мужа. Она решила, что лучше наденет её на мужа, порадовав носке любимой вещи хотя бы на своих похоронах, и ей станет немного легче открывать двери шкафа, совсем не боясь пасть взглядом на рубашку Джона.

Элис никогда не выкинет из своей памяти последние секунды нахождения с папой. Ей сложно было стоять у деревянного гроба и смотреть на белое и лишённое эмоций лицо. А ведь он, в тот вечер перед отъездом в Аризону, тепло и с большой любовью улыбался ей, целовал её в носик и щёчки, шепча ей на ушко о том, что они всей семьёй съездят на море, когда он вернётся обратно в Чикаго. Он тогда её попросил никому не говорить об этом, чтобы оставалось секретом, а приехав домой, устроил бы сюрприз, а Элис бы смеялась с ошарашенных взглядов мамы и брата. Но сюрприза так и не случилось. Сюрпризом для всех обернулись новости по телевизору, где показывали кадры, как тело Джона накрывали одеялом и закатывали его в чёрный фургон. Элис так и не рассказала Карен и Томасу о поездке на море, навсегда пообещав папе об их общем секрете.

Элис, вырвавшись из глубоких мыслей, даже и не заметила, как они все выстроились в ряд по линеечке, прямо как в армии. На миг директор отошёл куда-то в сторону. Пока отсутствовал мистер чемоданчик, как уже успели прозвать некоторые парни во время экскурсии, Элис глазами стала рассматривать большущий обширный зал. Она боялась вздрогнуть мышцей лица, чтобы показать свои эмоции, даже если неконтролируемо поведёт бровью, или начнёт двигать фалангами пальцев, посчитав, что она просит помощи у взрослых с помощью азбуки Морзе. Сейчас она думала о том, как бы ей не вылететь из академии, в которую попала совершенно случайно, но с нацеленным решением. Продолжая глазами рассматривать зал, она задумалась, что, если когда-нибудь настанет апокалипсис, то всё население Чикаго уместилось бы в этом зале. Не всё население, но жители Мосфедльбайра точно бы уместились здесь, не оставив никого погибать снаружи.

На стол, который давно стоял по середине зала, положили несколько стопок академической формы, аккуратно сложенные на друг друге. Мистер Кейс вернулся обратно и встал за стол, рассматривая академическую одежду так, будто увидел её впервые, попутно посматривая на студентов.

– Сейчас у нас будет заключительный этап экскурсии и это выдача академической формы каждому в руки. Ничего сложного. Скажу сразу, что эта форма не полицейская, это обязательная академическая форма, которую вы обязаны носить в течении всего учебного года. Полицейские формы вам выдадут ближе к концу учебного года, – на одном дыхании твёрдо сказал мистер Кейс и в свои руки берёт форму.

Мужчина с сединой на голове подходит к ровной линии, выстроенной из курсантов, и смотрит на первого юношу, который стоял прямо, точно как солдатик из сказки Гофмана «Щелкунчик»: руки точно по швам классических брюк, кончик носа поднят точно наверх, а глаза чётко устремлены на мистера Кейса, дожидаясь долгожданных от него поздравительных слов о поступлении и уже примерить академическую форму на себе.

– Поздравляю вас с успешным поступлением. Ваша академическая форма, – немного торжественно улыбнувшись, проговорил мистер Кейс и протягивает юноше форму.

– Спасибо, сэр, – немного тихо прошептал парень, но в его голосе чувствовалась частичка твёрдости, и медленно берёт в руки долгожданную форму, не сводя с мистера Кейса глаз.