Это не то

Целые дивизии заблуждаются по «билету в один конец», в направлении территории «врага», а обратно, домой, они идут «двухсотыми». «Груз 200» – общее имя и для погибших русских солдат, и для гробов, в которых они возвращаются с войны, как если бы смерть накрепко спаивала цинком тело и гроб, превращая их в один мертвый груз. Именно это есть самый главный материальный остаток, неопровержимая улика, достоверное вещественное доказательство войны. Война – не что иное, как конвейер по производству трупов, «груз 200» – основной и прямой производимый войной материальный продукт, а могилы – материальные следы, которые она оставляет на земле.

Для необъявленной войны мертвый груз – серьезная проблема. Мертвые, как и живые, обладают формальным статусом, и от этого статуса зависит, как их телами распорядятся живые. Нет войны – нет и солдат. С Украины возвращаются «двухсотые», по официальной версии находившиеся в других местах, на каких-нибудь учениях в регионах России, или только что уволенные по собственному желанию, или ушедшие в отпуск, словом, заблудившиеся – но никак не воевавшие на территории соседа. Опознанные или неопознанные – что делать с этим обременительным грузом? Как правило, неопознанных на войне хоронят в братских могилах, их семьи получают похоронки или уведомления о пропавших без вести, а опознанный «груз 200» передается семьям погибших. Но что сказать семьям, если войны нет, и куда девать неопознанных?

Перед государством, ведущим необъявленную войну, встает тот же вопрос, что и перед классическим убийцей: что делать с трупом? По разным версиям и свидетельствам, не всегда проходящим фильтры мультяшной реальности и официальной достоверности, одни тела отправляются на родину (ходили слухи, что белые фуры из колонны с гуманитарной помощью для востока Украины едут из России пустыми, а обратно – уже с «грузом 200»), другие остаются в украинской земле, закопанными прямо на месте гибели, а для третьих российская армия даже обзаводится современными передвижными крематориями – специальными автомобилями на базе Volvo для быстрой и безопасной утилизации биологических отходов (тушек бездомных животных или зараженного инфекцией скота).

Необъявленная война дает о себе знать, когда семьи срочников и контрактников перестают получать от них известия. Некоторые родственники мобилизуются, занимаются совместным поиском и сбором информации, организуют сообщества, комитеты – и вот уже бьющие тревогу «Солдатские матери» попадают в позорный список иностранных агентов. Кого-то находят, кого-то нет. Кого-то продолжают ждать. А к кому-то приходят «двухсотые». Семьи встречают и хоронят свой груз, пришедший неизвестно откуда с короткой запиской: погиб при исполнении обязанностей военной службы. И хотя, по официальным версиям, они погибают в своей стране, на учениях, от взрывов бытового газа и прочих несчастных случаев, нет доказательства войны откровеннее именно этих опознанных «двухсотых», их гробов и их могил, которых становится больше и больше: во время войны армия уходит под землю.

Не только армия, но и мирные жители уходят под землю. Те, кому некуда больше бежать, спускаются в подвалы, подземные переходы и бомбоубежища, сохранившиеся со времен Второй мировой войны, со своими детьми, матрасами, котами, табуретками. Мирные жители прячутся от смерти в бомбоубежищах, живые солдаты – в окопах. Мертвые же солдаты прячутся от войны в могилах. Подвалы, переходы, бомбоубежища, бункеры, землянки и окопы – все это своего рода преддверия могилы – места, где ищут окончательного покоя и укрытия от холодного ужаса войны, идущей на земле. Под землей, на которой идет война, крот истории роет запутанные лабиринты. В них, как в кошмарном сне, переходят из одного пространства в другое – из бомбоубежища в бункер, в окоп, в подвал и, наконец, в могилу.

Могила – последнее и окончательное бомбоубежище, где тебя никто не ранит, не убьет, не причинит боль. Но и в могиле мертвым солдатам не дают покоя. Само наличие их тел как свидетельств войны редко достигает стадии официальной и достоверной информации. На журналистов, которые пытаются связаться с родственниками и, рискуя собственной жизнью, идут на кладбища проверять таблички на свежевырытых могилах, нападают неизвестные (это один из жестких фильтров-жерновов, перемалывающих реальность в мультики), а семьи вдруг замолкают или с их членами случаются странные метаморфозы.