Это не учебная тревога

— Если я зайду в эту комнату, — говорит Трейс, — то я из нее уже не выйду.

Несмотря на то, что он причинил мне боль, несмотря на то, что он считает, что его сестру убила я, я не хочу, чтобы он туда входил, потому что вижу в нем ее. Я никогда не видела этого, когда Грейс была жива, а сейчас вижу. Тот же овал лица. Те же глаза. Те же движения. Не столь грациозные, но всё равно почти ее.

Такое ощущение, будто она не умерла.

Трейс раздумывает, прикрыв губы ладонью. Я знаю, что он с легкостью останется здесь навсегда. Он поворачивается к нам и переводит взгляд на меня. Я вздрагиваю.

— Счастливица. — Это всё, что он произносит.

Мы спускаемся вслед за ним по лестнице и направляемся в библиотеку.

Баррикады убраны. Снаружи идет дождь. Кэри говорит, что нам это на руку. Будет неприятно, но дождь перебьет наш запах и сделает нас невидимыми. Он вручает нам наше оружие. Райс, Кэри и Харрисон берут бейсбольные биты. Трейс поднимает рубашку, показывая пистолет, и вздергивает подбородок. Мы ничего на это не говорим. Я беру монтировку — ее тяжесть в руке действует успокаивающе — и надеваю рюкзак. Еще я взяла с собой записку Лили. Хочу, чтобы она была со мной, хотя и не планирую умирать до встречи с сестрой. Не теперь.

— Нам придется перелезать через забор, — говорит Кэри. — Будем держаться в тени деревьев, пока не окажемся прямо напротив аллеи. — Той самой аллеи. На которой погибли мистер и миссис Касперы. — Побежим прямиком через улицы, срезая путь к дому Слоун.

— А если нам понадобится остановиться? — спрашивает Харрисон.

— Надеюсь, мы найдем подходящее для этого место, — отвечает Кэри. Затем поворачивается к Трейсу. — Не стреляй, пока действительно не будешь вынужден этого сделать. На улице никаких разговоров. Никаких криков. Никакой паники.

Всё, сказанное им, звучит разумно.

Если мы послушаем его, то всё будет хорошо. Однако вряд ли так будет.

Кэри не спрашивает, готовы ли мы. К этому нельзя быть готовым. Он лишь переводит взгляд с одного из нас на другого и открывает дверь. У меня замирает сердце. Еще слишком рано, слишком темно. Достаточно темно для того, чтобы не увидеть приближение своей собственной смерти, а я ни разу не представляла себе смерть, приближение которой не замечу. Я крепко сжимаю монтировку.

Льет дождь. Тяжелые капли стучат по крыше, по дорожке. По деревьям за ней. Эти деревья — голые.

Они не укроют, но лучше уж они, чем ничего.

Я оборачиваюсь.

Вода. Стены. Потолок. Баррикады. Наша крепость.

Я снова поворачиваюсь к открытой двери.

Моя сестра.

С ощущением, что ступаю в свою мечту, я первая выхожу на улицу. Дорожка пуста, деревья впереди голы, и Кортеж тих — так тих, что начинаешь задаваться вопросом: на самом ли деле реально то, что случилось? Парни идут за мной.

Я останавливаюсь у забора и просовываю в сетку монтировку. Мне вспоминается, как она дребезжала, когда мы перелезали через забор. Мы встаем вдоль него. Я прищуриваюсь. В отдалении ничего не видно. Что там говорил Бакстер? Они выжидают. Пусть они и выжидают, но невидимыми-то стать не могут? Я перелезаю через забор. Металл холодный и скользкий, рюкзак стучит по спине и мешается, но я первая спрыгиваю на другой стороне. Забираю у парней одну за другой бейсбольные биты и неслышно кладу их на землю. Ребята присоединяются ко мне, и мы продолжаем наш путь сквозь небольшие заросли деревьев. Под ногами шелестят сухие листья, лежащие здесь с самой осени. Мы всё еще никого не видим. Ни знака, что мертвые где-то рядом. Я смотрю на Кэри, Харрисона, Райса и Трейса. Они беспокойно крутят шеями, глазея по сторонам, будто тишина для них — посторонний звук. Я слышу их дыхание.

Я оглядываюсь на школу. Прощай, Грейс.

Мы достигаем середины зарослей. Кэри вытягивает руку, показывая битой на улицу и побуждая нас идти вперед. На ту самую аллею. У меня намокли волосы, намокла одежда. Ладони покрылись потом. Касперы. Бедные Касперы. Они мертвы. Мы осторожно выходим из-за деревьев.

На открытое, пустое пространство. Небо светлеет.

— Может они все отсюда ушли? — шепчет Харрисон.

Кэри злобно зыркает на него за то, что он заговорил.

Я указываю рукой: аллея пуста, и в то же время не пуста. На ней лежат тела. Я вижу по крайней мере тела трех человек, распластанных на узкой бетонной дорожке. Тех, кто превратился и был убит. И теперь разлагается на асфальте. Я внимательно осматриваю дорожку и замечаю на ней очертания других тел.

С первого взгляда они кажутся грудами мусора, но это — тела. По-настоящему мертвые.

Райс стучит битой по земле, и мы все переводим на него взгляды.

— Надо бежать, что есть мочи, — говорит он.

Бежать. И правда, глупо медленно тащиться по улице в надежде ничего не задеть и не издать ни звука.

Райс поднимает три пальца и опускает по одному за раз, ведя тем самым отсчет.

Три… два… один.