Это (не) взаимно (СИ)

А ведь говорил мне Сабуров, чтобы не ходила по всяким придуркам, а я не послушалась — пошла. Теперь вот получите и распишитесь!

Злость на собственную дурость даже страх перед грядущим будущим перекрывала. Ведь и охраны не было, и одна я была… неужели совпадение века на мою голову или какая-то тварь постаралась.

В висках и затылке трещало как после похмелья, скорее всего, от той дряни, что мне в лицо прыснули. Да и конечности всё ещё немые были. Это мажор хорошо продумал, а иначе мои вопли его бы барабанные перепонки взорвали, а тело от шпилек пострадало.

Без боя я не сдамся, надеюсь, извращенец это понимает.

— Вижу, очнулась, Птаха! Мы немного переборщили с дозой, но в любом случае всё прошло на отлично.

С жизнерадостным голосом из тёмного дальнего угла комнаты появился Королевский.

— Макс, ты реально больной на всю голову! Тебя после этого отец мой по миру пустит.

Если я его сама в пылу бурного секса не прикончу, а то, что он сейчас будет, понятно без слов.

На парне, кроме джинсов с заниженной талией, ничего нет, а в глазах звериная похоть и ничего более.

Идиотка! Мне ещё казалось, что это Кир видит во мне лишь сексуальную забаву. Оказывается, просто сравнить было не с чем! Вот она истинная жажда ёбли без грамма чувств и с огромным пороком.

— А откуда он узнает?

И уверенность ответа похитителя заставляет меня начать сомневаться в сделанных выводах — то есть после феерического изнасилования меня отпускать никто не собирается?!

— Умница, детка! По глазам вижу, что схватываешь на лету. Конечно, в виде исключения я могу и отпустить тебя… — и такая многозначная пауза.

Королевский останавливается у подножья этого траходрома, притрагиваясь рукой к моей голой ступне. Одергиваю ногу и пытаюсь снова продолжить беседу. Хоть как-то оттянуть момент безумства…

— Исключения? — стараюсь говорить ровно и вообще не показывать внутреннее состояние моего мозга.

Там сплошная паника.

Макс только ухмыляется, и мне кажется, ответа я уже не получу.

— Да. Будешь самой покладистой сучкой, что я имел удовольствие ебать, а взамен на твоё вечное молчание я тебя отпускаю живой и относительно невредимой.

Относительно … это слово врезается в моё сознание и вертится на языке.

— И всё?

Урод и мразь!

— И всё, Птаха. Как по мне, так одни плюсы. Ты согласна?

И, не дожидаясь ответа, снова хватает мою ногу.

— Согласна, конечно! — и радостный оскал Королевского озаряет нашу спаленку. — Согласна, что надо было Киру тебе сильнее вмазать, а лучше вообще череп проломить.

И в подтверждение своего бунта пяткой второй ноги бью в нос потерявшего бдительность Макса. И так как бью от души, то, к моей огромной радости, слышится лёгкий хруст, а потом громкий вой подправленной мордашки.

— Ах ты сука! Блять такая… — орёт дурниной психованный король вечеринок, хватаясь за пострадавшую часть тела.

Из его носа тонкими струйками лилась кровь, приводя в ужас моего похитителя. Он двумя пальцами зажимает носопырку, пытаясь остановить потерю барской крови.

А мне хорошо. Если сегодня меня прибьют, то я хотя бы немного отомстила.

— Зря, сучка, лыбешься! Когда я вернусь, то ты каждую каплю своими дырками отработаешь!

Грозный и побитый королевский отпрыск бросает на меня убийственные взгляды, прежде чем покинуть комнату широкими шагами, запрокидывая голову назад.

Я улыбаюсь!? И действительно, сама того не заметила, как удовольствие от сломанного носа этого дебила вышло наружу.

Внутри клокотал гнев и кровь будто ревела, требуя движений. Я одна, спасения ждать неоткуда. Кирилл меня теперь минимум до ночи, а то и утра не дернётся искать. Охрану он отозвал.

Роксана ты получила то, что хотела! Полную, вашу мать, свободу!

Надо думать! Макс вернётся в сто крат злее и озабоченнее, чем был, так что теперь трёп его не остановит.

Всё относительно! Ведь пару дней назад я хотела, чтобы он приласкал меня, а сейчас даже при мыслях о сексе с ним тошно становится.

Снова огляделась в поиске чего-нибудь острого, чтобы перерезать верёвки. Где находится выход из этого склепа, я теперь знала, надо как-то доставить туда своё тело.

Но рядом с кроватью ничего нет, и мне мой побег начинает казаться бессмысленным. Отчаянье быстро сменяет гнев, хочется взвыть в голос от собственного бессилия.

Допрыгалась, дурочка?! Доигралась?! А ведь могла тихо и мирно жить своей жизнью. Правильно мне отец как-то сказал, что ничему меня жизнь не учит.

В отчаянии начала дёргать изо всех сил руками, не обращая внимания на боль от верёвок, разрывающих кожу запястий. Пофиг!

И, когда спустя бесконечность верёвки немного ослабли, а скользкие от крови руки с трудом, но всё-таки вылезли из захвата, моей радости не было предела.

Мамочка, спасибочки тебе за тонкие запястья и тонкую кость!

Остаётся каким-то чудом покинуть территорию Королевского, а потом ещё вернуться домой.

Дом… впервые это слово меня манило даже своим звучанием на моём языке.

Едва мои ступни коснулись холодного как лёд пола, я поняла, что не всё так просто. Долбанное лекарство до сих пор гуляло в крови, превращая конечности в куски сахарной ваты.