Это (не) взаимно (СИ)

Мы оба упрямые, а потому застываем посередине нашего начинающегося спора. Он держит меня за плечи, а я в него осторожно упираюсь ладошками, не позволяя меня уложить. Взгляды цепляются, и меня, как обычно, клинит от этого голубого очарования. Чтобы разорвать это помутнение рассудка, чуть опускаю голову, и тогда передо мной появляются его губы. Вкус и мягкость которых я помню, но до одури хочется проверить правильность своих воспоминаний.

Кир сильнее давит на мои плечи, стискивая их, руки предательски подгибаются, сокращая расстояние между нашими лицами до минимума.

— Мы всегда думали, что у нас только вражда взаимная. Так давай поищем новые грани этой взаимности?! — шепчет прямо в мои губы, обдавая рот горячим дыханием.

И снова глаза в глаза, нет времени на обдумывания ответа на его вопрос. Будущий поцелуй я буквально чувствую на кончике своего языка, на коже губ и томлением в груди и внизу живота. Эта бесконтрольная реакция моего тела на этого мужчину — неподдающийся мне метаморфоз с ранних лет.

Он зависает в миллиметре от моего рта в ожидании ответа.

Глава 22

Кирилл

Я умер, воскрес и снова умер, попав в рай.

Она, живая и привычно дерзкая, рядом со мной, в моих руках, что заставляет моё сердце биться раза в три быстрее, разгоняя застывшую кровь по венам.

Мне нужен только один правильный ответ из этого пухлого ротика, и я утолю свою звериную жажду сполна. Терпение… и только оно мне сейчас в помощь.

— Ладно. Поищем, — решается девчонка, пронизывая меня взглядом, наполненным доверием.

Ох! Вашу … теперь самое главное- это не лохануться по пути и не растерять его по глупости.

Выпускаю свои тайные желания на волю, впиваясь в сладкую мягкость женских губ. А в голове только единственная мысль о том, что она Моя, которая охрененно бьёт по мозгам. К сожалению, у меня только половина здорового тела, но если бы весь был как огурчик, то я бы уже срывал с Роксаны одежду, желая удостовериться в реальности происходящего, а заодно оставить пометки на её теле для других.

На мою жадность она отвечает своей, и тихий стон прямо в мой рот взрывает гормоны, что я едва помню, что ранен и прооперирован. А ещё до чертей собачьих бесит эта целофанка под моими пальцами, именуемая халатом, которая лишает возможности соприкоснуться с бархатной кожей.

— Я хочу домой, — разрываю наш поцелуй, сжимая пальцы в кулаки на её тонких плечах.

В груди лопается сердце от бешеного ритма, в ушах звон от напряжения, а черные очи напротив, полные сексуального томления, мне никак не помогают успокоиться и взять тело под контроль.

— Тебе нельзя домой, — хрипло и отчаянно шепчет девчонка, но я не собираюсь находиться тут дольше крайне необходимого.

— Покажи того, кто меня остановит?

— Я попрошу Василиска, — словно угрожает мне, но я читаю в её глазах скрытый подтекст.

Мы оба сейчас понимаем, зачем я так отчаянно собираюсь свалить из больнички. Во-первых, я их ненавижу, а во-вторых, дома я могу столько порочных вещей творить с сексуальным телом моей девочки, что даже просто от этих мыслей членом, как говорится, можно дрова рубить.

— А если при мольбе выписаться, у тебя ещё и стояк такой знатный будет, то противный доктор Райчик сам под колёса увозящей тебя машины ляжет.

— Рокс, да пожалуйста, пусть кидается, раз ему жизнь не мила, а я хочу тебя! Хочу в единоличное пользование и вот без этого серпантина вокруг и на тебе.

— Иезуит, тиран и самодур, — выносит мне несносная эгоистка звучные диагнозы, но мне всё равно.

Главный ответ в её полыхающих желанием глазах и пальцах, которые продолжают бесконтрольно и без ведома хозяйки гладить и очерчивать мышцы моей груди и плеч.

— Какой есть, Тихомирова, и весь на одну непорочную тебя, — и так как меня «колбасит», как юнца от ломки перед недосягаемостью секса, то тяну нежное ушко к своим пересохшим губам. — Пума, ты как вино. Пока оно стоит в бокале, то нет к нему никакого интереса, но, едва его касаются лучи солнца, оно сразу играет бликами на стекле, и возникает желание испробовать и осушить его до дна.

— Кирилл, такие резкие перемены в твоем настроении. С чего бы это… — сомнительно тянет она, пытаясь отвести голову от меня, но в итоге я прижимаюсь к её шее требовательным поцелуем.

— Когда думаешь, что, возможно, сдох, а самого главного не сделал, то в принципе на многие старые установки смотришь по-новому.

Я не вру. С той секунды, когда я понял, что моя жизнь вовсе не бесконечная, в мареве сознания билась только одна мысль — не попробовал, не рискнул жить так, как мне хочется!

А хочется с ней. С самой невыносимой и вредной, но, сука, только моей.

— Верю, — неожиданный ответ заставляет меня притормозить с поеданием нежной шейки и кусочка плеча.

— Неужели?! — не скрывая своих эмоций, решив, что открытость в чувствах нам не повредит. — Вот так просто?!

Почувствовав свободу от моих лобзаний, Роксана немного отклоняется в сторону, чтобы мы могли видеть лица друг друга.

— Да. У меня, знаешь ли, тоже было время подумать… пока привязанная валялась или в подвале пряталась, а ещё сегодня ночью много чего интересного на ум пришло.