Это останется с нами

В начале урока карате, ожидая прихода брата, я чувствовал себя как мужчина, который ждет женщину после первого поцелуя. Как он себя поведет? Пожмет мне руку, чмокнет в щеку или проигнорирует? Сэм поздоровался издалека и не промолвил ни слова. Периодически я ловил на себе его взгляд, но дальше дело не шло. Как только занятие закончилось, я, не снимая кимоно, обул кроссовки, натянул куртку, стартовал и был почти у метро, когда услышал за спиной стрекот велосипедных колес.

– Проводишь меня, Тео?

Я невозмутимо пожал плечами, но душа моя возликовала. Сэм толкает велосипед, я иду рядом и говорю себе: «Ни за что не признаюсь, что в первый раз сам спустил шины его двухколесного друга».

– Ты быстро смылся, – говорит мой брат.

– Мне завтра рано на работу.

– Вот ведь удача – брат-кондитер! Мне тоже не терпится начать работать, но придется подождать. Ненавижу школу, особенно математику. От деления у меня голова начинает кружиться.

– Чем хочешь заниматься?

– Мечтаю работать на заправке – сидеть в кабинке и принимать платежи. Папа говорит, это не профессия, а я не согласен: классно, когда вокруг все время разные люди. Еще можно обучать скалолазанию или карате. У тебя есть новости о маме?

Вопрос застает меня врасплох.

– Отец тебе не рассказал?

– Она попала в аварию, да? Ты часто ее видишь?

– Раз в месяц. Хочешь, спрошу отца, можно ли взять тебя с собой?

Сэм останавливается завязать шнурки и доверяет мне подержать велосипед.

– Не знаю… – наконец отвечает он. – Моя настоящая мама – Людивина. Другая меня бросила.

Я не отвечаю. Есть вещи, которые нельзя объяснить, помочь способно только время. Возможно, однажды Сэм поймет, что все куда сложнее. Мама бросила не нас, а себя. Она попала в ловушку отношений, оказавшихся ей не под силу. Однажды я дам брату прочесть текст, который она написала, когда я был маленький, теперь он висит на стене ее палаты. После аварии полицейские нашли листок в ее бумажнике. Она назвала текст «Живопись на губах».

Мы пришли к дому с синими ставнями. Сэм салютует мне и спрашивает: «Придешь на следующую тренировку?» – а я предлагаю сходить на неделе в киношку. Он кивает, открывает дверь, оборачивается и бросает:

– Ждать тебя пришлось долго, но я рад, что у меня появился брат.

Живопись на губах

– Зачем ты накрасила губы?

Я глажу тебя по кудрявой голове, моля Бога: «Сделай так, чтобы он не ждал ответа, у меня его нет!» «Понимаешь, милый, мама собирается сделать самую большую глупость в своей жизни, вот она и решила, что капелька помады поможет ей чувствовать себя не такой уродиной, а теперь засыпай, и пусть тебе приснятся чудесные сны!»

Я укрываю тебя и Дуду. Ты снова надел носки от разных пар – с медвежатами и звездочками. Ты такой маленький…

Мне хочется лечь рядом, уткнуться носом в твои волосы и крепко обнять, но уже слишком поздно. Пути назад нет. Целую тебя в последний раз и закрываю дверку твоего кокона. В нескольких метрах от тебя – не дай бог увидишь! – на кухне, меня ждет первая любовь.

Мы не общались пять лет. Несколько раз мельком виделись, но я устояла, потому что обещала твоему отцу.

Берусь за ручку двери, содрогаясь от чувства вины. Как я могу приглашать его к себе, к нам, после всего того зла, которое он мне причинил? Я знаю, он больше не уйдет. Он мне отвратителен, но меня к нему тянет. Я его ненавижу и люблю одновременно.

Мне не было и двадцати, когда мы встретились. На вечеринке, где все веселились, а я, как всегда, страдала от зажатости и чувствовала себя невидимой.

Пока не появился он.