Это останется с нами

Жанна замирает на несколько бесконечных мгновений, но тут же собирается с духом и тащит Ирис… в роддом.

На третьем этаже она понимает всю бессмысленность затеи: у Ирис на каждой ступеньке случается схватка. В таком темпе к первому этажу ребенку исполнится три года. Жанна достает телефон и звонит Виктору, тот появляется через минуту и несет будущую мать с вещами вниз на руках.

По счастью, роддом находится через две улицы от них. Виктор сопровождает женщин, Ирис несколько раз останавливается перевести дух, прислоняется к Жанне, которая вздрагивает при каждом новом стоне. Она никогда так «активно» не участвовала в беременности и тем более в родах, но волнуется не только по этой причине. Жанна испытывает к Ирис и Тео чувства, которые до недавнего времени были ей неведомы. Она никогда не стала бы утверждать, что любит их как собственных детей. Она их просто любит и поэтому волнуется.

– Наверное, это из-за татена[58] Тео, – выдыхает Ирис между схватками. – У него был странный вкус, но я постеснялась сказать.

– Ирис, ты рожаешь, – спокойно, но твердо отвечает Жанна.

Ирис отнекивается до следующей волны боли.

В приемном отделении Жанна объясняет причину их появления и начинает подбирать требующиеся документы, доставая их из сумки Ирис. Когда пациентку уводят в смотровую, Жанна решает уйти в зал ожидания, но ее окликает Ирис:

– Побудешь со мной?

Жанну не приходится уговаривать. Сначала она стоит в углу, чтобы не мешать врачам. Увиденное потрясает ее. Врач-мужчина пристраивает на живот Ирис два датчика, и на экране появляются цифры.

– Это сердечный ритм вашего малыша. А это – интенсивность схваток. Скажите, когда почувствуете приближение следующей.

Женщина-гинеколог осматривает промежность Ирис, и Жанна, поддавшись порыву любви и сострадания, подходит, чтобы погладить ее по лбу.

– Все будет хорошо, вот увидишь.

– Они со мной только время теряют, – отвечает Ирис.

Гримаса искажает ее лицо, и Жанна видит, как натягивается кожа на огромном, твердом животе роженицы. Цифра на экране растет. Акушерка снимает перчатки и подходит к Ирис.

– Дело пошло. От нас вы уйдете с малышом.

Ирис смеется и плачет одновременно. Жанна берет ее за руку и поглаживает кожу пальцем.

– Останься со мной, ладно?

Жанна кивает и спрашивает первую же женщину в розовом халате, где можно ненадолго прилечь, чтобы не упасть в обморок.

78 Тео

У Натали отвратительное настроение. Нужно хорошо знать булочницу, чтобы понять это, ведь настроение у нее всегда плохое, но сейчас она не только вздыхает каждые десять секунд, но и ворчит. Звук напоминает скорее жужжание газонокосилки, не желающей трогаться с места. Виной всему Лейла, посмевшая оспорить мнение хозяйки перед клиентом. Он попросил не слишком поджаристый багет, Натали протянула ему совсем коричневый, а Лейла предложила другой, побелее. И Натали заклинило.

– Ты не можешь позорить меня перед покупателями! Кем ты себя возомнила? Не забыла, кто из нас опытнее? На кого я похожа?

На последний вопрос у меня есть ответ, но он вряд ли ей понравится. При малейшей возможности Лейла жестами изображает отчаяние или передразнивает Натали. Я смеюсь, но с опаской – как бы мегера не заметила! Она и так уже нас спалила…

Мы с Лейлой касаемся друг друга при каждой встрече, это сильнее нас, я никогда ничего подобного не чувствовал. Хочу все время видеть, осязать, слышать Лейлу. Ну вот, она прошла мимо, когда я готовил английский крем, и тихонько погладила меня по заднице. Раздался душераздирающий вопль.

– Что это такое?! – вопрошала Натали, указывая пальцем на мою… филейную часть.

– Это? – переспросил я. – Вроде бы мой зад.

– Не умничайте, я все прекрасно поняла. Зачем ты его потрогала, Лейла?

– Уж точно не нарочно, просто поскользнулась и уцепилась за первое, что попалось под руку.

Не рассмеяться было почти невозможно.

– Вы хороводитесь?

– Вовсе нет! – хором ответили мы.

– Слушайте оба! Я за вами слежу. Никаких интрижек на рабочем месте, здесь вам не съемки «Любовных историй»!

Я не понял, что она хотела сказать, но отвечать на всякий случай не стал. Мы продолжили работать, надеясь, что убедили Натали, хоть я и сомневался.

В кармане вибрирует телефон, я прячусь, чтобы взглянуть, иначе Натали снова начнет меня гнобить. Звонит Жанна. Я закрываюсь в кабинке, шепчу:

– Ничего не случилось?

– Ирис рожает.

Придется перетерпеть последние три часа – просить Натали, чтобы отпустила пораньше, бесполезно. Освободившись, мчусь в роддом. Какая-то женщина спрашивает, кем я прихожусь Ирис.

– Ее сын.

Она провожает меня в палату.

– Дело может затянуться, – предупреждает она. – Телевизор включить?

– Спасибо, обойдусь.

Ответив, я сразу пожалел, что отказался: телефон почти разрядился, а в воображаемый мир в стрессовом состоянии не попадешь. Ладно, буду читать «Распорядок дня» и плакаты о кормлении и первом контакте «кожа к коже»[59]. Пересказываю их Лейле, чтобы повеселить, а час спустя она появляется с зарядкой и сандвичами.

У меня комок в желудке, я и крошки не могу проглотить, но заставляю себя – ее забота растрогала меня до слез. Лейла чуткая и все понимает.