Это падение

– Я не знаю, что ты подразумеваешь под словом «странно», но на днях мы с Таем два часа помогали Нейту собраться с духом и пригласить тебя на ужин. Поэтому если ты не явишься, мы будем чувствовать себя неудачниками. А теперь принарядись – и побыстрее, мы опаздываем.

Обожаю Кэсс. Решено: теперь она – моя лучшая подруга.

15. Нейт

Обычно интенсивная тренировка на тренажерах помогает мне избавиться от желания вдарить по чему-нибудь кулаком, но не в этот раз. Поток энергии, берущий начало от бицепса и стекающий вниз к кулаку, не уходит. Не знаю, почему я так сильно злюсь и переживаю.

Слова Роу о том, что я вряд ли когда-нибудь познакомлюсь с ее родителями, задели меня, полностью раздавили. Для нее они не значили ничего, для меня же – чертовски много.

Я не тот парень, который может просто удовлетворять свои потребности, не вмешивая в это дело ни сердце, ни разум. Пытался быть таким несколько месяцев. Тошно. Я чувствовал себя мудаком. И был мудаком. Мое турне по миру мудачества было коротким. Нет, это не для меня.

– Роу идет? – спрашивает Тай, протянув мне руку, чтобы я застегнул ему манжету рукава рубашки.

На воскресные ужины с родителями мы всегда надеваем классику. Мама приучила нас к этому еще в детстве, на ужинах дома, так что это уже стало традицией.

– Не знаю. Мне все равно, – отвечаю, не поднимая глаз и сосредоточив внимание на пуговице.

За спиной раздается тихий стук в дверь, а за ним – голос Роу:

– Можно войти?

Уголки моих губ помимо воли дергаются вверх.

– Все равно ему, как же, – шепчет Тай, наклоняясь вперед. – Роу, знаю, что так говорить не очень прилично, но, черт возьми, ты просто куколка!

Ее тихий смех вызывает у меня уже открытую улыбку. Я не разворачиваюсь и не вижу ее пока, в глубине души понимая, что стоит это сделать, и я окончательно пропаду. Закончив застегивать пуговицы на своей рубашке – однотонной, белой, приталенной, которую я не заправляю в брюки, – поворачиваюсь к Роу. Правдивы ли слова брата?

Вот так девушки и крадут сердца.

Волосы Роу, лежащие на одном плече, струятся волнами и схвачены внизу тоненькой резинкой. Лицо с легким естественным макияжем словно создано для поцелуев. Она надела длинное черное платье с черными сандалиями на плоской подошве. Боковой разрез на юбке платья удлиняет ноги Роу и открывает мою самую любимую часть ее тела.

Неосознанно подавшись вперед, касаюсь кончиками пальцев ее подбородка и разворачиваю, чтобы поцеловать в щеку.

– Можно?

Она лишь кивает, отведя взгляд. Ее лицо горит от смущения.

Убрав волосы Роу за ухо, позволяю пальцам скользнуть по ее плечу и остановиться на шее. Губы касаются щеки Роу. Как же хочется ее поцеловать! Но я не сделаю этого без ее разрешения.

– Тай прав, – улыбаюсь я. – Ты просто куколка.

– На вас сказывается ваша новая одержимость Барби. Идеальные женщины и все такое, – шутит Роу. Видно, что наше внимание заставляет ее чувствовать себя неловко.

– Ну, у Барби голова поворачивается на 360 градусов. Такое сложно переплюнуть, – отвечаю я. Мне хочется, чтобы Роу снова расслабилась.

– О да, понимаю, – подмигивает она.

Прощай, мое сердце.

Родители встречают нас у единственного более-менее приличного ресторана, расположенного рядом с кампусом. Мама говорит, что ужин нельзя назвать изысканным, если к нему перед едой не подают хлеб, поэтому места для ужина она выбирает соответствующие. Сегодня мы ужинаем в стейк-хаусе «Моргана», и я рад уже потому, что счет оплачивают родители.

– Роу, Кэсс, рада, что вы к нам присоединились. – Мама обнимает обеих девушек.

Я выдвигаю рядом с собой стул для Роу, и она садится, сжав в пальцах платье.

– Кэсс, Тай сказал нам, что ты изучаешь физическую культуру и спорт? Собираешься работать тренером? – спрашивает отец.

Пока Кэсс отвечает на его вопрос, Роу нервно сжимает и расслабляет лежащие на коленях руки. Она ждет такого же вопроса к себе и волнуется, поскольку не знает, как на него ответить. А еще мы сидим в самом центре ресторана, и Роу искоса бросает взгляды по сторонам, осматривая окружение. Не задумываясь, накрываю ее пальцы своими. Она вздрагивает. Я еле заметно пожимаю плечами, надеясь, что так придам ей сил – хотя бы на сегодняшний вечер. Роу сдвигает руку ближе и вскоре уже крепко сжимает мою ладонь.

– Мне бы хотелось работать в реабилитационном центре, – заканчивает Кэсс свои объяснения.

Мама переводит взгляд на Тая, кивает и одобрительно улыбается. Брат закатывает глаза, но я-то знаю, как сильно ему нравится Кэсс.

– А ты, Роу? Что изучаешь? – интересуется отец.

Ее внутреннее напряжение проявляется лишь в судорожном сжатии моей ладони под столом. И, глядя на внешне спокойную Роу, никому в голову не придет, как ей сейчас нелегко. Если честно, я впечатлен.

– Я пока еще окончательно не определилась. Но выбираю между философией и искусством. – Последняя фраза выходит почти вопросительной. Роу страстно желает получить одобрение моих родителей. Она даже не представляет, насколько ее ответ идеален. Но скоро об этом узнает.

– А вы знаете, что Кэти – художник и скульптор? – спрашивает отец. Всегда первым хвастается мамой.