Это проклятое ремесло.

Я витал в облаках, когда раздался звонок, заставивший меня подскочить. Это первый звонок, с тех пор, как я в гостях у Франсуазы. Он пронзил мой череп, будто шило. Я был в замешательстве. И вдруг я подумал о Матиасе. Без сомнения, это он откликнулся на мой зов. Я подошел к двери, но, взявшись за замок, снова засомневался. А что, если это кто-то другой? Например, к Франсуазе?

Я приложил глаз к замочной скважине в лучших традициях водевилей. И почувствовал спазм в солнечном сплетении. На площадке стояли два господина в плащах с препротивными физиономиями. Меня бы не удивило, окажись они полицейскими.

Затаив дыхание, я наблюдал за ними. Один из них снова позвонил. Затем он что-то сказал своему приятелю на языке, которого я не знаю. Другой вытащил отмычку. Мой страхомер встал на нулевую отметку. Я сдрейфил. Неужели эти старьевщики будут открывать дверь? У них развязные манеры.

Именно так и вышло. В замочную скважину ввели ключ и начали шуровать там... Если они войдут и найдут меня здесь, то моя песенка спета.

Я ретировался в комнату. Безнадежно. Тут негде было спрятаться. И я вернулся к двери. Они все еще возились с замком. Вот бездари! Они не были на «ты» с замками. Сан Антонио со своим сезамом давно бы вошел. Человек открывает замки, шепча им нежные слова!

Я подался в ванную. Там было узкое оконце. Я вспрыгнул на край ванны и выглянул в отверстие. Оно выходило в стык этого и соседнего дома. Как раз под окном проходит водосточный желоб. Я полез в отверстие. К счастью, гибкости мне не занимать. Носками я уперся в желоб, а руками ухватился за трубу водостока. Подо мной разверзлась бездна.

Слабость на мгновенье охватила меня, и мне показалось, что я разжимаю руки, но это прошло, и я сильнее сжал трубу. На мое счастье, соседнее здание выше, чем наше, и я скрыт от любопытных взглядов. Около окна ванной комнаты было другое окно, я заглянул внутрь. Это был чулан, где размещался распределитель центрального отопления. Еще усилие — и я там. Я закрыл оконце, сел и успокоился: здесь меня искать не будут, разве что не повезет...

Я ждал. Дело дрянь: я бросил у Франсуазы все бумаги, взятые из портфеля Влефты... У меня остался только чек. Эти бумаги доказывают мое пребывание у Франсуазы, ее теперь посадят в тюрьму за сокрытие преступника. Бедняжке дорого обойдется ее благородный жест. При этом за квартирой установят наблюдение, и с надеждой отсидеться здесь придется распрощаться... Если только я смогу вообще выбраться отсюда.

Жалкий олух, который в момент звонка агентов витал в облаках! Плавал в сиропе, считал себя избранником божьим... И вот — крах! Вы ошиблись номером!

Минуты тянулись бесконечно. Чулан, в котором я находился, пропах затхлостью. Влажная жара и угнетающая тишина... подошел к двери, которую без труда открыл. Она выходила на черную лестницу. Я вышел. Между этажами было окно. Посмотрим. Выходит на улицу. Внизу у входа стоит авто... Я вижу приближающуюся Франсуазу. Она идет быстрым шагом.

Ее во что бы то ни стало надо предупредить. Хватаюсь за шпингалет, чтобы открыть раму, но дергаю слишком сильно, и он отрывается. Вот зараза! Стремглав спускаюсь на этаж ниже, рискуя встретить кого-нибудь... Но пока я открываю окно, Франсуаза уже входит в подъезд. Все идет наперекосяк! Мне необходимо действовать как можно быстрее, до того, как эти господа из полиции устроят свою контору в помещении.

Продолжаю спуск... Внизу надо пересечь холл, однако там моют полы, всерьез и надолго. Снова поднимаюсь. Руки мои нервно дрожат, ужас сжимает горло. Возвращаюсь на свой пост у окна... Проходит четверть часа, и я вижу, как оба недоброжелателя выходят, садятся в свою карету и уезжают. Говорю себе, что это невозможно! Наверное, я сплю! Неужели они оставили Франсуазу на свободе? Мне самому нравится, когда женщины умеют убеждать, но все-таки!

Подождал еще, чтобы убедиться, нет ли наблюдения. Нет! Улица пуста. Лучшее, что я смогу сделать, это вернуться к Франсуазе, и мы устроим военный совет, чтобы решить, как жить дальше...

Повторяю упражнения подтягивания на руках над пустотой. На этот раз техника у меня уже отработана. Я подтягиваюсь и проникаю в ванную комнату.

Наверное, малышка Суа-Суа недоумевает, куда это я подевался? Если она еще икает, я исцелю ее своим выходом из ванной. Я открыл дверь, пересек прихожую и вошел в комнату.

— Ку-ку, — сказал я, входя, милой швейцарочке, которая сидела в кресле. Но это нежное создание не подпрыгнуло. Да разве можно подпрыгнуть с перерезанным от уха до уха горлом!

3

Я обошел кресло и увидел ее. Я был так потрясен, что вынужден был сесть на диван напротив.

У Франсуазы изменилось лицо. Смерть сделала ее похожей на восковую статую. На ее щеках и груди были следы от ожогов и сигарет, блузка была разодрана и наполовину сорвана.