Это просто сон (СИ)

— Позже, возможно, обнаружив в кармане какую-то стекляшку, он выбросил её, не задумываясь. Дальше я не знаю. Всё в тумане… Но Дракон долго спал, набирался сил. Он — не Богиня, но и для него существование в этом мире — тяжесть. И вот когда гнев и ненависть, обуревавшие Федера, достигли своего апогея, и он решил бросить вызов богам. Он решил выйти за пределы Альтеры, найти светлую Богиню и убить её, надеясь, что это сделает мир настоящим и справедливым. Федер стал искать возможности осуществления своего плана. У него была половина самоцвета красного дракона Рубинарта, благодаря ей этот человек выжил в Хаосе и смог вернуться. Рубинарт был ему другом и поделился своей силой, чтобы спасти его. Федер пришёл к мысли, что для проникновения в мир Хаоса, где он уже побывал однажды, мало половины самоцвета. Оно понятно — открыть Монолит и не сойти с ума, для этого нужна защита куда более сильная. Он решил пробудить один из осколков Дракона Хаоса. И здесь вступила Тёмная Богиня. Она не может появиться здесь во плоти, но в Альтере у неё есть последователи. Она направила мысли Федера в нужную ей сторону. Великий король стал послушной марионеткой в руках тёмной враждебной силы. Он даже не подозревает о том, что им руководят, несмотря на весь его ум. Он верит, что действует своим умом и своей силой. Он уверен в своем праве. Не знаю как, но Федер запустил необратимый процесс пробуждения Дракона. По легенде управлять Чадом может только Тёмная богиня. Он знает, что победить Дракона мы можем только вырвав самоцвет из его груди. Ему нужен этот самоцвет. Федер направит кого-то с королевскими войсками, либо явится сам, чтобы на руинах, когда все защитники полягут, завладеть артефактом. Тебе придётся оставить Монолит, Аргента. На какое-то время поручить защиту подходов к нему эльфам. Думаю, что серьёзных прорывов не будет. Кроме Федера сейчас никто из людей не сможет находиться вблизи Монолита и не сойти с ума. Будем надеяться, что пока никто не попытается открыть дверь. Ты же нужна мне там. Я не справлюсь один. После битвы я буду опустошён и изранен. Ты должна будешь доставить меня и самоцвет к Монолиту…

— Герант!

— Аргента, самоцвет дракона Бездны — это совсем не то, что самоцвет Дракона Хаоса. Его можно уничтожить только в мире, где правит Тьма и Хаос, в мире Тёмной Богини. Ты откроешь Монолит, и я уйду туда и закрою его за собой. Там я уничтожу этот артефакт. У нас нет выбора. Это чудовище не победить иначе. Аргента, единственный способ победить этого Дракона — отделить его самоцвет. Тогда люди смогут убить его. Для этого у них хватит сил. Мы же справимся с самоцветом. Мы должны вырвать самоцвет из его груди и доставить в мир Хаоса. Откуда он пришёл…

— Ты не вернёшься…

— Нет. У меня не хватит сил.

— Я пойду за тобой.

— Нет. Ты не сделаешь этого! Ты ведь знаешь — таков долг. Думаю, что ты поступишь так же, когда придёт твоё время. Только… Мне придётся обернуться. В человеческом обличии я мало что могу противопоставить посланцу Тёмной Богини. Никто из… них не знает, что я — Дракон, — словно рука с ледяными шипами схватила его за горло. Герант вынужден был замолчать ненадолго, чтобы восстановить дыхание. — Возможно, Нарсиэль подозревает что-то, она ведь эльфийка. Я предстану перед ними лжецом, и все отвернутся… Моё обращение только подтвердит их страхи. Вельскуд… Он верит мне… Гарам предупреждала — надо было найти способ открыться раньше, теперь — поздно.

***

С той встречи миновало больше месяца. Золотую осень лесов Ану-Арендэль сменили серость, безжизненность и ледяная стужа драконьего запустения. Но и теперь Аргента видела, что та усталость, то беспокойство никуда не делись. Герант просто загнал их глубоко и спрятал там от всех, но не от неё. Она не знала, что делать.

— Герант, зачем ты сам себя мучаешь? Случилось то, что случилось. Я понимаю, как важны для тебя все эти люди. Я готова признать, что они достойны внимания и дружбы. И сейчас они нуждаются в твоей помощи.

— Видимо, я слишком стал человеком. Я уже не могу просто выбрать долг и забыть обо всём остальном: о страхах, сомнениях… прочем…

— Что я могу сделать, чтобы помочь?

— До момента пробуждения день, может быть два. Мы достигли рубежа, и здесь нас ждет смерть. Она сама придёт.

— Нельзя идти в бой с такими мыслями! Странно, что я тебе говорю это. Обычно это ты бывал не обделён надеждой.

Герант сел на землю так резко, словно уронил себя. Опершись руками, запрокинул голову. Клубились тучи, готовилась метель. Ветер гнал по земле сухие листья; рванул капюшон плаща с головы Аргенты; дёрнул и расплел белые шелковистые пряди. Поправив причёску, она аккуратно опустилась рядом:

— Герант? — голос её звучал приглушённо.

— Он зовёт меня, Аргента, — он вздохнул, стараясь не отвечать на настойчивый взгляд сестры. –Посланец Тёмной богини призывает меня. Даже спящий! Сила обольщения его немыслима…

— О чём ты говоришь? — в голосе Аргенты явственно послышался испуг.