Это просто цирк какой-то!

За кулисами тоже было необыкновенно: артисты в премьерных костюмах (у каждого имелось несколько повседневных и один-два лучших, премьерных, их берегли и надевали в манеж обычно не чаще раза в месяц), собаки Алдоны в ошейниках, украшенных цветами, лошадки в ярких попонах, музыканты оркестра, торжественные и трезвые, улыбающийся директор Барский в серой тройке, акробаты Годовы, все шестеро – нарядные, как именинники, и счастливый Марк среди них. А маленькому Вели и хорошенькому Стасу кто-то повязал одинаковые банты в крупный горох.

Невеста наша могла сегодня и не работать, девочки отлично справились бы и без нее, а зрителю что на шестерых красоток кордебалета любоваться, что на пятерых, но Светик сказала, что и так почти свихнулась от переживаний и хочет быть с коллективом – время пройдет быстрее.

И вот уже пронеслось первое отделение. Сегодня оно завершалось номером Кости, который в антракте сразу куда-то делся, но заметила его исчезновение, наверное, только я. Цирковые были в кураже, почти каждый номер бисировал[55], зал благодарил артистов за великолепную работу – просто праздник какой-то.

Конец второго отделение. Под куполом – воздушные гимнасты Годовы, один из лучших номеров нашей программы, сплошь состоящий из сложных трюков, некоторые из которых уникальны и не исполняются больше нигде в мире. Парни и единственная девушка в номере, Алла, летают в вышине, как птицы; Марк и второй ловитор, Олег, вися вниз головами на трапециях, перебрасывают вольтижеров; внизу, на манеже, работает кордебалет. И Светка среди девочек, конечно.

Пошли последние такты музыки. Годовы по канатам эффектно спускаются с аппарата на манеж. Давид Вахтангович глазами и легким движением головы показывает куда-то вверх. Под самой люстрой я вижу какой-то крупный предмет, опознаю тюк из куска органзы, который унес Костя. От тюка тянется к мачте тоненький трос, на самой мачте висит Якубов. Удивиться я не успеваю: Якубов тянет за трос, предмет под люстрой распадается, и на манеж обрушивается дождь из лепестков роз. Зал ахает, Марк обнимает Свету, у меня позорно чешутся глаза и щиплет в носу, а шпрехшталмейстер говорит зрителям, что сегодня у нас в цирке праздник – двое наших друзей решили пожениться.

Все артисты выходят в манеж, директор Барский под ручку выводит туда же даму из загса, она вручает Свете и Марку свидетельство о заключении брака и объявляет их мужем и женой.

И тут зрители первого и второго ряда начинают бросать на манеж розы, астры и хризантемы (вот куда исчезал в антракте Костя – раздать людям цветы и попросить их поздравить наших новобрачных), остальные бешено аплодируют. Многие плачут, но это те самые слезы, от которых становится светло.

Как только улыбающиеся зрители наконец-то покинули зал, все завертелось: артисты побежали снимать грим и переодеваться к празднику, а ребята из униформы, рабочие, обслуживающие шапито, и электрики начали носить на манеж столы и стулья.

Приехал Гурам Гвазава, привез ящики с шампанским и коньяком, элитным золотым коньяком, который присылали ему на завод для экспертизы. Выгрузил все у форганга и пошел за конюшню, где стояли мангалы, – оттуда уже потянуло дивным запахом жареного мяса, пора было возглавить процесс.

А на манеже, превращенном в импровизированный зал торжеств, уже накрывали расставленные полумесяцем столы – никто не должен сидеть спиной к алому кругу, дающему цирковым хлеб и кров. Десятки рук резали, раскладывали, сервировали, открывали и украшали, и через час все было готово.

Народ расселся за столами, оркестр тихо заиграл вальс Андрея Петрова, под который Деточкин вернулся к своей Любе после отсидки, Давид Вахтангович и Юрий Евгеньевич – два посаженых отца на этой свадьбе – широко распахнули занавес, и Света с Марком выплыли на манеж, кружась в вальсе. Сделав два круга, они остановились. Марк, фигуру которого подчеркивал серый смокинг, поклонился, а Светка, красивая, как сама Любовь, в чудесном нежно-голубом платье со шлейфом, в венке из голубых астр, посмотрела на всех сияющими глазами и присела в изящном реверансе. Рядом со мной громко всхлипнули Риточка Бакирева и мама Марка, а потом все зааплодировали – новобрачным, друг другу, нашему цирку, молодости, любви, счастью и самой жизни, наверное.

Что это был за праздник! Лучший из возможных, потому что на нем были только свои, говорившие на одном языке, любившие жизнь, которой жили, воспитанные в одних традициях. И здесь каждый знал о каждом: рядом свой.

Оркестр, честно отыграв два часа, присоединился к трапезе, а ребята включили магнитофон и устроили настоящий капустник. Агеев и Костя в образах Арлекина и Пьеро вели импровизированное представление, бесконечно срывая аплодисменты, которые тут же тонули во взрывах хохота. Уже не удивляясь все открывающимся новым талантам Троепольского, я наслаждалась вместе со всеми тонкими шутками Кости, его мягкой и деликатной манерой – веселый напор Арлекина-Агеева и нарочитая, на грани фола, его грубоватость удивительно гармонировали с изящным юмором Кости-Пьеро.