Это рискованно (ЛП)

  Лиз просидела большую часть ночи в ратуше с Уиттеном, Госсом и Маккеем, отслеживая поступающую информацию о Жане Д'Обиньи, которой было немало, и о Фарадже Мансуре, о которой почти ничего не сообщалось. Ничего, кроме информации от представителя Пакистана о том, что некто с таким именем пару лет назад посещал одно из самых радикальных медресе в северном городе Мардан. Это было нелегко — к концу у всех были тяжелые глаза от усталости, — но это нужно было сделать. Около 5 утра Лиз вернулась на «Трафальгар» и попыталась уснуть. Но она выпила слишком много кофе Norfolk Constabulary, и ее мысли летели. Она лежала там, натянув розовые нейлоновые простыни паба до подбородка, и смотрела, как серый и невольный рассвет медленно освещает щель между занавесками. В конце концов она заснула, но почти сразу же вернулась в сознание из-за звонка заместителя Джудит Спратт, чтобы предупредить ее о входящем сообщении.

  Сонно Лиз включила свой ноутбук, просканировала и расшифровала отчет. После нескольких часов ночных допросов родители Д'Обиньи, похоже, решили не давать никакой дополнительной информации об их пропавшей дочери. Во-первых, под впечатлением, что ее связь с исламским фундаментализмом подвергла ее опасности, они очень хотели помочь. Однако, когда к ним пришло осознание того, что она была не столько потенциальной жертвой терроризма, сколько разыскиваемой подозреваемой, их ответы стали более осмотрительными. Наконец, заявив, что их права человека нарушаются и что их подвергают психологической пытке в виде лишения сна — «расскажи мне об этом, — с иронией подумала Лиз, — они отказались от дальнейшего сотрудничества и прибегли к услугам Джулиан Ледвард, известный радикальный адвокат.

  Срочно повторяю, срочно нужна связь Д'Обиньи с Англией, если таковая имеется, напечатала Лиз в ответ. Работа? Праздничный день? Дружок? Школьный друг? ( Был ли Д'Обиньи в школе-интернате или в британском университете? ) Скажите родителям, что они рискуют жизнью дочери, не разговаривая.

  Она зашифровала и отправила ответ, надеясь на лучшее. После душа и тихого завтрака с Маккеем в трафальгарской столовой она вернулась в ратушу к 7:30. Маккей, как и планировалось, уехал на базу ВВС США в Милденхолле, вооружившись стопкой распечаток с портретами Фараджа Мансура и Жана Д'Обиньи.

  В ратуше, которую она не могла заставить себя назвать «комнатой для инцидентов», она обнаружила Дона Уиттена в одиночестве. Полная пепельница у его локтя наводила на мысль, что он не уходил домой с тех пор, как она ушла в отпуск в 5 утра. Они сидели и смотрели вместе на большую распечатку формата А3 с изображением Жана Д'Обиньи. Сделанный четырьмя годами ранее, это был снимок интерьера, и на нем была изображена угрюмая молодая женщина в черном свитере, стоящая перед расфокусированной рождественской елкой. Короткие, немодно подстриженные каштановые волосы обрамляли бледное овальное лицо с широко расставленными глазами.

  «У меня есть такой возраст», — сказал Уиттен.

  — Что она делает? — спросила Лиз.

  «Живет дома и доставляет нам кучу горя. Но ничего подобного. Иисус."

  Лиз кивнула. — Было бы хорошо, если бы она осталась живой.

  — Думаешь, не будем?

  Она встретилась взглядом с двадцатилетним Жаном Д'Обиньи. «Я не думаю, что она выйдет с поднятыми руками, если так выразиться. Я думаю, она захочет стать мученицей.

  Уиттен поджал губы. Лиз заметила, что стальная седина его усов пожелтела от никотина. Он выглядел измученным.

  Теперь, три часа спустя, она наблюдала, как он с мерной суровостью воткнул дугу булавок в карту Картографической службы масштаба 1:10 000. Каждая булавка, а их было двенадцать, обозначала контрольно-пропускной пункт. Уиттен подсчитал, что их цели не могли проехать больше дюжины миль от Дерсторпа с тех пор, как бросили свою старую машину и, предположительно, захватили новую. Соответственно, он расставил свои ловушки.

  «Я также запросил вертолеты и подразделение тактического огнестрельного оружия», — сказал он ей. — Я рад сообщить, что они у нас есть — БПС будут в режиме ожидания в течение часа, — но мы также получаем заместителя главного констебля Джима Данстена. Меня повысили до заместителя командира.

  — Какой он? — сочувственно спросила Лиз.

  «Достаточно хороший парень, я полагаю», сказал Уиттен. — Однако, насколько я слышал, вы не особо в восторге от вашей доли.

  «Хорошо, спасибо за предупреждение». Раньше она смотрела на портрет Жана д'Обиньи с некоторым отстраненным сочувствием, чувствуя неприспособленность в этом сверхнапряженном взгляде. Теперь она смотрела на свою добычу как на врага — на двух человек, которые были готовы убить такое безобидное существо, как Элси Хоган, только потому, что по какой-то причине она оказалась не в том месте и не в то время.

  Их нужно было остановить. Остановились до того, как они уничтожили больше жизней и причинили еще больше отчаянного и ненужного горя.

  44