Это случилось осенью

— От Аннабел. И это правда, — добавила Лилиан серьезно. — Там есть особый ингредиент. Парфюмер сказал, что он привлечет ко мне поклонника.

— Что за особый ингредиент?

— Он так и не сказал. И ведь правда, духи оказались волшебными. Не смейтесь! Я заметила, что они действуют на вас. В тот самый день, когда мы играли в лапту. А потом вы меня поцеловали, помните? За живой изгородью.

Маркус, кажется, не поверил. При чем здесь духи? Разве могут духи соблазнить? Он еще раз принюхался к жидкости, плескавшейся на дне хрустального сосуда, и тихо сказал:

— Да, помню. Знакомый запах. Но меня влекло к вам совсем по другим причинам. И задолго до того памятного дня.

— Лжец! — заявила она. — Да вы меня ненавидели! Он покачал головой.

— Разве я мог вас ненавидеть? Вы меня изводили, а я мучился из-за вас, тосковал. Но это совсем другое.

— Нет, все из-за духов, — настаивала Лилиан. — Не только вы поддались их чарам. Аннабел испытала духи на своем муже. Она клянется, что в результате он не давал ей спать всю ночь.

— Милая, — хитро сказал Маркус, — Хант ведет себя с Аннабел как возбужденный кабан с первого момента их встречи. Если дело касается Аннабел, он сам не свой. Обычное дело!

— Но необычное для вас! Вы никогда мной не интересовались. Но в один прекрасный день я надушилась ими, и вам хватило одного вдоха, чтобы…

— Так вы заявляете, — перебил он, лаская ее глазами, — я полюбил бы любую женщину, надушись она вот этим?

Лилиан хотела было ответить, но вспомнила, что Уэст-клиф не выразил ни малейшего интереса, когда духами воспользовались другие «желтофиоли».

— Нет, — признала она. — Но в моем случае…

— Лилиан, — с томительной улыбкой сказал граф, — я начал желать вас с того момента, как впервые коснулся вас рукой. Глупые духи тут ни при чем. Однако, — он сделал еще вдох и закрыл пузырек, — я ведь знаю, что это за таинственный ингредиент.

Лилиан вытаращила на него глаза.

— Не может быть!

— Прекрасно знаю, — сказал он самодовольно.

— Мистер Всезнайка! — воскликнула Лилиан, немного раздосадованная. — Вам только кажется, что вы знаете. Уверяю вас, уж если я не могу этого разобрать, то вы и подавно не сможете.

— Я совершенно точно знаю, что это, — гордо заявил он.

— Тогда скажите.

— Нет, думаю, вам придется разгадать секрет самой.

— Говорите!

Лилиан набросилась на него, молотя кулаками по груди. Удары были довольно чувствительные, но Маркус лишь рассмеялся.

— Уэстклиф, если вы сейчас же не скажете, я…

— Вы меня замучите до смерти? Вынужден вас разочаровать: я привычен к наказаниям.

Он легко подхватил ее на руки и бросил на постель, словно соломенную куклу. И не успела она опомниться, как он набросился на нее сверху, рыча и смеясь. Лилиан боролась изо всех сил.

— Я заставлю вас!

Лилиан закинула ногу ему на спину, вспоминая, как дралась в детстве с неугомонными братьями. Тогда она научилась кое-каким приемам. Маркус, казалось, заранее угадывал каждое ее движение. И он был намного сильнее и подвижнее. Но какой он был тяжелый! Просто удивительно.

— Вы слабый противник, — поддразнивал он Лилиан, позволив ей для разнообразия сесть на него верхом. — Наверное, вы сегодня не в форме.

— Проклятый хвастун! — прошипела Лилиан, не оставляя попыток взять верх. — Я могла бы победить, но мне мешают эти юбки.

— В этом я мог бы вам помочь, — ответил он, улыбаясь ей сверху вниз.

Он опять прижал ее к матрасу своей тяжестью, стараясь, однако, чтобы ей не было больно.

— Хватит, — предложил он, — вы устали. Назовем это ничьей.

— Нет, еще нет, — возмутилась Лилиан, тяжело дыша.

— Да ради Бога, вы, необузданная дикарка! — сказал он весело. — Пора мириться.

— Ни за что.

Она опять накинулась на лежащего рядом мужчину. Руки у нее дрожали.

— Расслабьтесь, — ласково сказал Маркус.

Ее глаза расширились. Она почувствовала, как он раздвигает ей бедра, судорожно вдруг вздохнула и обмякла.

— Расслабьтесь, вот так… Он сдернул рубашку вниз.

— Потише, — шепнул он.

Лилиан лежала неподвижно, и только кровь стучала в висках. Она смотрела на Маркуса. Постель тонула в полумраке.

Она любовалась игрой мышц его смуглого тела, занятого работой. Маркус стащил с нее рубашку и расстегнул корсет. Вдруг она задышала часто, громко, слишком часто. Он ласково похлопал ее по животу, но не успокоил. Ее возбуждение лишь нарастало. Кожа Лилиан вдруг сделалась такой чувствительной, что даже воздух казался ей шершавым. Тело покалывало, ломило. Маркус снял с нее чулки и панталоны.

Он стоял возле постели, снимая с нее последнюю одежду, и двигался с нарочитой медлительностью. Она уже видела его элегантно вылепленное тело. И эта болезненная дрожь ей тоже была знакома, а сейчас просто пронизывала каждый уголок ее тела. Лилиан слегка застонала, когда он лег рядом.