Это случилось в Черёмушках – на Енисее

Танец вокруг сгоревшего подпятника Николай Васильевич Затовский пояснил Горину так: «Лучшим умам, собравшимся вокруг подпятника, было это в новинку, а я уже видел четыре подпятника, сгоревших на Братской ГЭС. Машины стали большими, давление на подпятник стало таким, что отжимало смазку. Без принудительной смазки было не обойтись, а главный конструктор был против. Когда баббит подпятника подплавился, быстро привезли из Братска всё необходимое для смазки».

Вежливый, обходительный «папа» Затовский держал своих героев крепко. Была у него элита для знамен и наград, преданная ему. А была и чёрная кость; могли погрузиться в запой на неделю-другую. Потом приходили, опустив голову. «Нехорошо, Володя, подвёл ты меня. Больше так не поступай, скажет огорчённый «папа» – Ну иди, работай». Только вынет чёрную книжечку и сделает в ней пометочку. И напомнит Володе об этом инциденте, когда надо будет ехать туда, где денег мало, а работы много. И поедет Володя. Куда ему деваться?

Весной 1961 года на Братский участок СпецГЭМа, которым командовал Затовсий, приехали по распределению четыре однокурсника Горина. Жизнь ребят пролетела в пути: Сибирь и Средняя Азия, Ближний и Дальний Восток, Китай и Бразилия, Аргентина и Канада, Румыния и Югославия – как у путешественника Миклухо-Маклая. И ещё неизвестно, кому было проще находить общий язык: Миклухо— Маклаю с папуасами или им со СГЭМовской вольницей. Один из четверых упомянутых соратников папы, Генрих Козловский был четвёртым в социологическом опросе: «Про жёсткость Затовского тебе говорил человек со стороны, не монтажник. Бил Затовский только тех, кто мог устоять. Но тех, кто упал, всегда поддерживал. Был у нас электрогазосварщик экстра-класса Мошников Иван Иванович. Четыре раза его исключали из партии за пьянство. Каждый раз Затовский вмешивался: «Не исключайте, это последнее, что у него осталось». Никогда Мошникова папа ни в какую дыру не посылал. Помнил, что у него неизлечимо больная жена в больнице, и он один растит дочь. Прежде чем в дыры рабочих посылать, папа ездил туда сам. Заставлял работать, но сам работал в три раза больше. Шуточки были больше для посторонних. Какие уж тут шутки, когда рабочий день начинался в восемь утра, а закачивался планёркой в одиннадцать вечера».

* * *

Был у Горина в руках ещё один материал на папу Затовского – негативный. Однажды к Горину позвонил один СГЭМов-ский начальник и попросил посмотреть на рукопись книги одного простого работяги электрогазосварщика СпецГЭМа Староверова Геннадия Егоровича. Начальник предупредил, что Геннадий Егорович – главный кляузник их треста и пишет во все инстанции.

Предисловие к книге Г.Е.Староверова написал писатель Борис Николаевич Никольский, бывший тогда главным редактором журнала «Нева», видным деятелем Перестройки, парламентарием, одним из авторов знаменитого «Закона о печати», открывшим эру свободной печати в России: «Эта книга – исповедь человека въедливого, неравнодушного, не умеющего мириться с несправедливостью, бесхозяйственностью, безалаберностью окружающей жизнью. Автор книги из породы людей, кто, что называется, режет правду-матку в глаза любому начальству, не робея ни перед министром, ни перед Генсеком. Обо всём, что он видел, пережил, передумал, обо всём, что наболело в его душе, он и рассказывает в своей книге».