Это так просто… и прочая ложь

Пьют алкоголь? Нет. Курят травку? Нет. Заглатывают кислоту? Нет.

Я начал курить траву совсем юным – точнее говоря, в четвертом классе. Впервые попробовал алкоголь в пятом классе, а ЛСД – годом позже, когда по дороге в среднюю школу Экштейна в Сиэтле восьмиклассник предложил мне промокашку с кислотой.

На северо-западе США грибы росли повсюду: на разделительных полосах автостоянок, на задних дворах домов, вообще абсолютно где угодно – так что я быстро узнал, от каких можно забалдеть как следует. В седьмом классе я уже экспертно отличал «веселые» грибы от обыкновенных, не дающих никакого эффекта. В седьмом же классе впервые нюхнул кокаин, и там же, еще в средней школе, попробовал кодеин[2], куалюды[3] и валиум[4]. В 1970-х никто особо не устраивал драму из того, что подростки пробуют наркотики. Серьезной угрозы общество в этом тоже не видело.

Потом я увлекся музыкой. Ранняя сиэтлская панк-сцена была почти микроскопической – все друг друга знали, играли в одних и тех же командах. В четырнадцать я начал лабать на барабанах, на бас-гитаре, на гитаре в разных группах. Я отправился в тур с группой The Fastbacks в таком юном возрасте, что мои одноклассники в этот же период лакомились сладкой ватой и мечтали о водительских правах. А я галлонами хлестал пиво и экспериментировал с ЛСД, грибами и кокаином.

Так что же, эти ребята пробуют грибы? Нет. Или кокаин? Нет.

Примерно в 1982 году, когда музыкальная сцена расширилась и до Сиэтла добрался экономический спад, в город хлынули таблетки и героин. Многие мои знакомые превратились в наркоманов, и смерть от передозировки стала почти рутиной. Я первый раз передознулся в восемнадцать лет, моя первая девушка угасла из-за героина, и героин же развалил одну из моих групп. К тому времени, как мне исполнилось двадцать три, оба мои лучших друга умерли от передозировки.

Неужели героин? Слава Богу, нет.

Нет, эти ребята не ширяются и не выпивают. Ничем не пахнет, зрачки не расширены. А в моей голове продолжают всплывать воспоминания о том, чем я занимался в возрасте Грейс…

Мы с друзьями начали взламывать машины еще в средней школе. Угон автомобиля тогда приравнивался к взлому и проникновению в дом. Помню, однажды ночью я залез в церковь в надежде раздобыть несколько микрофонов для группы: вся якобы присущая мне храбрость была надуманной, а совести и вовсе не наблюдалось. Микрофонов я не нашел, так что стащил чаши для причастия, чтобы в них мешать коктейли, и об этом преступлении даже писали в газетах.

Кто-то из этих ребят угоняет автомобили? Нет.

Я видел, как эти ребята приехали – точнее, их привезли родители. Никто из них не явился сюда самостоятельно.

О боже, а что насчет?..

Первый секс случился у меня в девятом классе – девушка, конечно, была старше, я ведь играл музыку не для малолеток. Но интереснее всего, что от нее я кое-что подцепил. Конечно, нельзя было в тринадцать лет просто прийти к маме и заявить, что с моим пенисом что-то случилось. К счастью, кто-то из старших друзей направил меня в бесплатную клинику, где заправляли католические монашки. Вышло вовсе не круто, куда там – я был напуган до чертиков. Однако после трех дней на слабых антибиотиках гонорея у меня прошла.

Но эти ребята не занимаются сексом, даже не трогают друг друга – просто целуются.

Секс? Да какой там секс!

Я задумался, наверное, секунд на пять, но ребята уже оторвались друг от друга и теперь просто стоят, застыв. Шеи неловко втянуты в плечи – будто бы готовятся противостоять взрыву эмоций, который неизбежно на них обрушится. Я делаю глубокий вдох и говорю:

– Извините.

Киваю и быстро ретируюсь назад в дом.

Часть I. Стучась в дверь рая [5]

Глава 1

Я знавал немало наркоманов. Большинства уже нет в живых, либо они и по сей день влачат жалкое существование. Я видел в них удивительную жажду к жизни: мы были молоды, мы играли музыку и смело смотрели в будущее. Конечно, никто не собирается становиться наркоманом или алкоголиком. Некоторые экспериментировали с алкоголем и веществами в юности, а потом смогли завязать и двинуться дальше. Но иным это не удалось.